Вот и весь рецепт успеха. Поправка Проксмайра открыла рынок, а отчет Национальной академии наук дал, по мнению компаний, научные доказательства пользы их продуктов. Какова комбинация! Но было одно препятствие: по стандартам FDA производители не могли заявлять о конкретной пользе продуктов для здоровья в рекламных целях. Свидетельства обмана с использованием нашего отчета уже всплыли на поверхность. Академия наук обратилась в Федеральную торговую комиссию и попросила меня представлять ее в судебных процессах. Я три года занимался проверкой данных, предоставленных производителями в качестве обоснования своих утверждений. Большинство их было фикцией, и суд ФТК со мной согласился.
Ни Академия наук, ни Торговая комиссия не нашли никаких подтверждений пользы добавок. Тем не менее индустрии по-прежнему удавалось вести бизнес, получая все большую свободу высказываний. Несмотря на существовавшие (и существующие) небольшие ограничения, они нашли способ – незримо, но мощно – рекламировать пользу добавок для здоровья и развить свою отрасль. Я не очень хорошо знаком с регуляторными и законодательными процессами, в следующие несколько лет вымостившими им путь к процветанию, потому что был занят своими исследованиями, а не политическими интригами. Но факт остается фактом: отрасль продолжала расти вместе с гонорарами юристов, создающих благоприятное для нее законодательство. Выручка увеличивалась вместе с числом людей, поддавшихся массированной рекламе и поверивших, что здоровье можно получить из бутылочки витаминов и таблеток с минеральными добавками.
Индустрия, уже устоявшаяся, получила следующий мощный толчок в 1994 году после принятия Закона о статусе и маркировке пищевых добавок – поправке к Федеральному закону о продуктах питания, лекарственных и косметических средствах. Она была призвана стандартизировать требования к маркировке и другие текущие вопросы, но придала добавкам вид научной достоверности и солидность. Большинство добавок и пищевых ингредиентов теперь стало можно относить к пищевым продуктам, и это изменение было радостно встречено производителями. К этому моменту добавки уже стали такой же частью американского быта, как машины, церкви и яблочный пирог, и даже вошли в число элитных продуктов, прямо как молоко.
Согласно отчету 2008 года{168}, разнообразие пищевых добавок в последние тридцать лет необычайно выросло: от исходных «алфавитных» витаминов (A, комплекс B, C, D, E) и минеральных веществ до пребиотиков, пробиотиков, омега-3 и концентратов цельных продуктов. Но в основе практически всех заявлений об их пользе для здоровья лежат все те же недальновидные результаты, которые мы разоблачили в части II.
Я упоминал об этой статистике выше, но стоит повторить ее еще раз. 68 % взрослых американцев принимает пищевые добавки, а 52 % называет себя «регулярными» потребителями{169}. На 2007 год рынок добавок в США составлял 25–30 млрд долларов, из которых на одни только витамины приходилось 7,4 млрд. Более свежие оценки американского рынка говорят о 60 млрд долларов. Мировые продажи пищевых добавок в 2007 году составили 187 млрд долларов. Тем не менее, несмотря на колоссальный рост рынка этих «полезных» продуктов, на поправку пошли только счета производителей.
Обычное дело
То, как деньги растлевают государственную политику и организации, не обязательно в области здравоохранения, описано много раз и подробно. Я сам мог бы создать целую книгу только на примерах, которые видел лично, и уже поделился некоторыми из них в «Китайском исследовании». Рассмотренные здесь отрасли – медицинская, фармацевтическая и производства добавок – не единственные в системе здравоохранения. Пищевые компании, в частности производители животных и суррогатных продуктов (которые я подробно рассмотрел в «Китайском исследовании»), тоже стали крупными игроками, искажающими наше здравоохранение, как мы увидим ниже. Однако эти отрасли получают больше всего прямых выгод от редукционистской парадигмы здоровья и сделали больше всего для ее продвижения и поддержания.
Я хочу, чтобы из приведенных здесь примеров вы поняли, как много денег можно заработать, игнорируя холистическое питание в пользу редукционистских решений, и как далеко может зайти индустрия в погоне за прибылью. В нашей сегодняшней системе здравоохранения это не исключение. Это обычное дело. То, что выглядит как вклад индустрии в наше благополучие, часто не более чем игра с выручкой под видом заботы о здоровье. Мы разберем многочисленные методы, благодаря которым корпорации поддерживают продукты, услуги и убеждения, гарантирующие им доход. А начнем мы с влияния индустрии на саму науку.
Глава 15
Наука и прибыль
Критиковать намного легче, чем быть правым.
Бенджамин Дизраэли Вы можете спросить: почему же наука участвует в этих интригах? Почему ученые в связанных со здравоохранением дисциплинах создают работы, поддерживающие стратегии, которые погрузили нас в это болото? Ответ прост. Истина, к которой наука всегда стремилась, в искаженной системе здравоохранения подменена другими целями: деньгами, статусом, влиянием, личной безопасностью. Качество информации – основа здоровой информационной системы, а мотив прибыли исказил самую суть научных исследований, которые эту информацию создают.
Вспомните, как информация проходит в системе здравоохранения в идеальном обществе. На входе – важные вопросы, достойные изучения. Ученые вместе занимаются ими, используя разнообразные методики – от крайне редукционистских до радикально холистических. Это служит нескольким задачам. Во-первых, если результаты более или менее согласуются, они очень надежны. Во-вторых, редукционистские исследования ставят новые вопросы, дают параметры и рамки для холистических исследований и наоборот. В-третьих, противоречивые результаты, полученные в исследованиях разных типов, показывают, где нужно переосмысление допущений, а возможно, и прорывы в парадигме, чтобы приблизиться к истине. Как и в любой экосистеме, разнообразие способствует сложности, стойкости и грамотному производству научной информации.
В нашей системе, движимой прибылью, разнообразием исследований пренебрегли. Совокупность доказательств складывается не из множества точек зрения, а из данных, считающихся достоверными в текущей парадигме, – продуктов одной из разновидностей редукционизма. Узкий диапазон допустимых методологий и научных данных используют для создания более прибыльных «решений», которые создают больше проблем, требующих исследования и лечения.
Вопрос, который мы должны здесь задать, – «почему». Ответ, как вы увидите, в том, что ученых поощряют, если они предоставляют вырванную из контекста информацию, полезную для индустрии, но способствующую плохому здоровью, и карают, если они этого не делают.
