Я же дала ей обещание. Это была священная клятва, и я должна была выполнить ее. Матери я рассказала:
— Когда-то Дорабелла совершила странный поступок: она заставила меня поклясться в том, что если ее не станет, я должна позаботиться о ее ребенке…
— Что? — воскликнула мать.
— Она пришла ко мне ночью и сказала, что мы с ней всегда были одним целым и, если с ней что-то случится, позаботиться о ее ребенке должна я. Я поклялась в этом! Когда ты уедешь, я останусь здесь!
— Виолетта, послушай меня, это звучит очень благородно, но ты не можешь остаться в этой глуши! Это несправедливо по отношению к тебе! Ах, если бы Трегарленды перестали упрямиться и отдали Тристана! Но я решила, что, несмотря на все препятствия, мне следует сдержать слово, данное Дорабелле.
У меня появилась возможность поговорить с Дермотом. Выглядел он озабоченно, исчезла его живость, глаза покраснели, и пальцы рук дрожали. Я с трудом узнавала того веселого и беззаботного молодого человека, с которым мы когда-то познакомились в Баершиер Вальде. Он без конца повторял:
— Я не могу поверить в это, Виолетта! Я просто не верю! В его глазах появилось безумное выражение.
— И совершилось это так же… — пробормотал он. — Что это может значить?
Я покачала головой.
— Точно так же, как странно, как могли они обе, одинаково?
— Ей не следовало ходить туда купаться.
— Я понимаю, но я не думал, что такое может случиться! Ведь некоторые купаются по утрам, — он прикрыл глаза ладонями. — Она начала делать это неожиданно, примерно за неделю до этого: стала ходить на море рано утром. Я был удивлен, она всегда удивляла меня, именно это и делало ее такой привлекательной!
— Да, я знаю. У Дорабеллы появлялась какая-нибудь идея, она с энтузиазмом воплощала ее, а потом совершенно о ней забывала!
Он грустно покивал головой. Бедный Дермот, он, действительно, глубоко любил ее! Я, наконец, поняла, что он — слабый человек, передавший все в руки Гордона Льюита и не желающий ни за что отвечать. — Дермот, мне нужно поговорить с вами, по поводу Тристана.
Он поднял на меня глаза, полные слез, а я продолжала:
— Однажды у нас с Дорабеллой произошел очень серьезный разговор. Теперь мне думается, у нее было предчувствие того, что она недолго проживет. Это было незадолго до родов, и тогда я решила, что она просто боится умереть во время их. Мы с ней были исключительно близки, как это иногда бывает у близнецов. Она попросила меня позаботиться о Тристане, если ее не станет! Мы бы забрали его в Кэддингтон, но ваш отец против этого. Однако я дала слово Дорабелле и собираюсь сдержать его, я обязана сдержать его! Я хочу здесь пожить и присмотреть за Тристаном.
— Я рад этому! Я чувствую, что это ей понравилось бы!
— Дорабелла твердо требовала этого, даже заставила меня дать клятву. Дермот, можно ли мне пожить здесь… до тех пор, пока все не утрясется? Сейчас я в замешательстве и ни в чем не уверена, но если бы я могла остаться… Если бы вы сказали Матильде и своему отцу, что Дорабелла особенно подчеркивала, что в случае…
— Я поговорю с отцом и Матильдой! — в голосе Дермота вдруг прозвучала решительность. — Я уверен, что Дорабелла хотела бы именно этого! Благодарю вас, Виолетта, я рад тому, что вы остаетесь здесь!
Вскоре после этого родители уехали. Им не хотелось покидать меня, но все было пока неясно. Мать сказала, что я «загоняю себя в тупик». Она, должно быть, думала, что Ричард Доррингтон помог бы мне пережить это ужасное горе. В такое время, по её мнению, лучше было смотреть в будущее. Мальчик же был слишком мал, чтобы осознавать потерю матери, а к тому же возле него оставалась нянюшка Крэбтри. Мать считала, что в свое время Трегарленды поймут — Тристану лучше жить у родителей матери.
После прощания с ними мне стало очень грустно, я отправилась в детскую, к Тристану. Взяв его на руки, я сразу ощутила умиротворенность. Нянюшка Крэбтри глядела на нас. Мы были ее детьми: и я, и Тристан, к она хорошо понимала, что значит для меня потеря Дорабеллы. Она сказала мне:
— Он узнает вас: взгляните-ка на его личико! Мы с вами, мисс Виолетта, позаботимся, чтобы у него все было в порядке!
Через несколько дней после отъезда родителей я получила письмо от Ричарда:
«Моя дорогая!
Я говорил с вашими родителями. Какая ужасная трагедия! Я узнал, что вы намерены остаться с этим ребенком, но надеюсь, вы не забыли о нашем браке? Это то, о чем я более всего мечтаю. Напишите мне, пожалуйста, и я приеду к вам, как только сумею вырваться отсюда. Нам нужно обсудить наше будущее. Я связываю его лишь с вами. И от Эдварда, и от вашей матери я знаю, как близки вы были с сестрой, и представляю ваши переживания. Мне очень хотелось бы быть рядом с вами и постараться утешить.
Пожалуйста, напишите мне. Я хочу постоянно иметь от вас вести.
Любящий вас Ричард.»
Письмо очень утешило меня. Какой добрый и понимающий человек Ричард, но я удивилась тому, что с момента, когда разразилось это несчастье, я ни разу не вспомнила о нем.
Меня удивило появление в доме Джоуэна Джермина. Одна из служанок сообщила мне, что он в холле и желает видеть меня. На ее лице я заметила выражение удивления и интереса. Конечно, было удивительно, что он набрался храбрости зайти сюда, а интерес был вызван тем, что она предвкушала возможность первой разнести такую потрясающую новость. Правда, однажды в этот дом его уже приглашали, но это было давно, и с тех пор должно было родиться множество новых слухов. Я не сомневалась в том, что смерть Дорабеллы будет объясняться таинственной связью с той давней враждой.
Я спустилась в холл и увидела Джоуэна, стоящего спиной к камину, с руками, сложенными за спиной. Ступив вперед, он взял меня за руки и крепко сжал их.
— Я очень соболезную вам! — искренне сказал он. Мне было трудно говорить, и он продолжал:
— Я должен был зайти! Может быть, этого не следовало делать, но иного пути встретиться с вами я не видел.
— Спасибо вам за это!
— Мне хотелось поговорить с вами! Я слышал, что вы остаетесь здесь, хотя ваши родители уже уехали?
— Да, дело в ребенке…
— Может быть, мы съездим куда-нибудь вместе, если это возможно? Меня ждет автомобиль.
Я заколебалась. При такой перспективе мое настроение поднялось. Я могла просто известить Матильду о том, что буду отсутствовать на обеде.
Когда мы выехали на проселочную дорогу, Джоуэн сказал:
— Я знаю тихое местечко возле пустоши, там можно уютно посидеть.
— Полагаю, вы уже знаете о случившемся все?
— Обо всем я не знаю, но в округе говорят лишь об этой трагедии.
— Случившееся мне до сих пор кажется невероятным…
И, глядя в пустоту, я вспоминала смеющееся лицо Дорабеллы, как она упрекает меня за какое-то только что высказанное самодовольное замечание. Я отдала бы все, чтобы услышать ее смех вновь!
