№ 3. Марк Данкан
Студент-мудак. Второкурсник, приверженец подхода «трахни первокурсницу». Любовник самого низкого пошиба, хотя я в тот раз была слишком пьяна, чтобы это понимать.
№ 4. Брайан Лиделл
Замечательный. Все на месте. В сексуальном плане. Меня тогда еще волновали страхи по поводу удовольствия от секса, чтобы на меня не смотрели как на легкую добычу, и я не позволяла ему близости довольно долго. Но когда это случилось, мне просто не хотелось его отпускать. Парень, который так хорошо трахается в его возрасте, не станет ограничиваться одной девчонкой, что он и делал, а у меня была своя гордость.
А потом Хью. Хью Томсон. Мой Номер Пять. Любила ли я его? Да. Я все еще вижу его в студенческом баре, как он одолевает реакционные призывы, как он одолевает кружку за кружкой. Всегда все делал очень уверенно. С этой его уверенностью я чувствовала себя безопасно, пока она не превратилась в уверенность совсем другого рода. Тогда я перестала чувствовать себя безопасно. Я почувствовала, что вляпалась в дерьмо.
Теперь это.
Ничего.
В ожидании оживления. В ожидании отсутствия оживления.
За последние четыре недели я сделала несколько вещей, которые кардинально поменяли мою жизнь. Первое – я ушла от Хью и переехала к Мэри, в отдельную комнату в ее квартире в Горджи. Это тоже, конечно, предсказуемо, но, чтобы найти саму себя, мне пришлось сменить тезу на антитезу.
Второе – я бросила работу и пошла на курсы учителей. У меня было 6500 фунтов в облигациях – не Хью, мои личные, мой маленький бастион независимости в течение нашей супружеской жизни. Мне было не на что тратить, Хью давал деньги на все. Я собиралась было подать на пособие, но Мэри сказала, что смысла нет, потому что они все равно проверяют, ушла ты по собственному желанию или нет, и мне все равно ничего не дадут. Меня приняли на курсы в Морей-Хаус; не то чтобы я так хотела стать учительницей, мне просто хотелось делать что-нибудь, а это было все, до чего я смогла додуматься.
Еще одна вещь, которая изменила мою жизнь, это то, что я пошла в тот клуб и приняла там экстази. Я бы сделала это снова, но мне много о чем нужно было подумать.
Мы с Мэри отправились на Ибицу на пару недель. Мэри трахнула четверых парней, пока мы там были. Я оттрахала кучу парней и съела массу экстази… нет, не так. Я просидела в отеле и выплакала все глаза. Я была в тяжелейшей депрессии и напугана. Освобождения не происходило. Мэри путешествовала по клубам и барам Сан-Антонио, будто это был ее дом родной, и с ней каждый день был новый поклонник. Она жила ночной жизнью, появляясь в отеле лишь под утро со странным видом: не пьяная, но уставшая, просветленная, возбужденная и уверенная. Она много слушала меня, а я рассказывала ей о Хью, о том, как я любила его, обо всех наших надеждах и чаяниях и о своей боли внутри. Потом я уехала от нее. Она тоже хотела вернуться, но я сказала ей, что не надо, что мне, возможно, нужно побыть наедине с собой, чтобы все осмыслить. Я и так испортила ей большую часть отпуска.
– Не волнуйся, – сказала она мне в аэропорту, – просто тебе стало все это не по силам – слишком много и быстро. В следующий раз тебе будет хорошо.
Я отправилась домой, в квартирку в Горджи. Я продолжала читать. Днем я ходила в «Тинз» и в «Уотерстоунз» и читала еще больше. Я засиживалась в кафешках. Я надеялась, что лето скоро кончится – и я скорей пойду на свои курсы, начну заниматься чем-то, что поможет мне отвлечься от мыслей о Хью. Главное, я знала, что мне надо пройти через это. Я знала, что для меня обратной дороги нет. Но эта боль, это почти физическое ощущение все не покидало меня. Но обратной дороги нет. Это даже не приходило мне в голову.
Не знаю, как он разыскал мой адрес, но он нашел меня. Возможно, это должно было случиться. Он пришел около шести. Сначала, когда я увидела его в дверях, я задрожала. Странно, он никогда не проявлял физической силы по отношению ко мне, но в этот момент я почувствовала его размеры и силу по сравнению с моими. Это и гневный огонь в его глазах. Я перестала дрожать, лишь когда он заговорил. Слава богу, он заговорил. Этот урод ничего не понял. Как только он раскрыл рот, я почувствовала, как он съеживается, а я расту.
– Я думал, эта маленькая глупая игра уже вышла из твоей головы, Хизер. Потом подумал, что тебе, возможно, плохо оттого, сколько беспокойства ты всем доставила, и тебе просто стыдно появляться дома. Мы же всегда с тобой все обсуждали. Признаю, многого я просто не могу себе представить в данный момент, но ты уже доказала свое и должна быть довольна. По-моему, тебе лучше вернуться домой. Как ты на это смотришь, сладкая моя?
Самое смешное, что он говорил серьезно. Я никогда еще никому не была так благодарна, как Хью в этот самый момент. Он на удивление точно показал мне, как глупо было продолжать чувствовать что-то по отношению к нему. Боль внутри моментально улетучилась. Я почувствовала себя просто отлично: у меня даже закружилась голова. Я рассмеялась, громко рассмеялась прямо в его глупое, комичное лицо.
– Хью… ха-ха-ха… слушай… ха-ха-ха-ха-ха-ха… по-моему, тебе стоит пойти домой, а то… ха-ха-ха… ты выставишь себя еще большим придурком, чем уже получилось… ха-ха-ха… вот мудила…
– Ты что, что-то приняла? – спрашивает он. И оглядывается вокруг, словно ища подтверждения.
