Благодаря непрерывающейся контрабандной торговле с французами жители этого графства многое знали и о многом догадывались. Да, Англия была в упадке, но в континентальной Европе дела обстояли еще хуже. Временами через пролив до них доносились клубы дыма, поднимавшегося после извержений вулканов. Нелюбовь к старому врагу и неоправданная идеализация нового друга привели к тому, что Франция жертвовала золото и людей на борьбу за свободу Америки. И в результате страна осталась с военным долгом в сто сорок миллионов ливров, а ее мыслители и солдаты познали революцию в теории и на практике. Европейская деспотия дала трещину в своем самом уязвимом месте.
За последние два года Росс мало общался с родственниками и людьми своего положения. После случайно подслушанного разговора в библиотеке в день крещения Джеффри Чарльза он ничего, кроме презрения, к ним не испытывал. И хотя Росс отказывался признать, что его, так или иначе, задели распускаемые Полли Чоук сплетни, ему была противна сама мысль о том, чтобы оказаться в обществе этих людей. Раз в месяц из чистого любопытства он ездил навестить дядюшку Чарльза, который не желал ни умирать, ни выздоравливать, и, когда находил в Тренвит-Хаусе компанию, не мог поддержать светский разговор. Его не интересовали ни возвращение с континента Мэри Фицгерберт[12], ни скандал вокруг подвесок королевы Франции. В графстве было немало семей, у которых не хватало хлеба и картошки. Росс считал, что этим людям надо помочь продовольствием, иначе они могут стать легкими жертвами обычных для декабря и января эпидемий.
Когда Росс высказывал свои мысли, его слушатели испытывали неловкость, а когда он заканчивал говорить – то и обиду. Упадок в горнодобывающей промышленности и повышение налогов больно ударили и по ним тоже. Многие старались разрешить проблемы, с которыми им приходилось сталкиваться, а если, по мнению Росса, этого было недостаточно, то, на их взгляд, он и сам делал не больше. Его собеседники не были готовы признать свою ответственность в эти трудные времена. Или осознать, что следует принять поправки к законам и предложить неимущим помощь, но не в форме этих ужасных работных домов, откуда дорога прямиком вела на кладбище. Даже Фрэнсис не мог этого понять. Росс чувствовал себя, как какой-нибудь Джек Трипп, проповедующий в таверне с пустого бочонка.
По пути домой Полдарк поднялся на вершину холма и увидел идущую ему навстречу Демельзу. Рядом с ней трусил Гаррик, который уже вырос настолько, что смахивал на пони.
Девушка вприпрыжку подбежала к Россу:
– Джуд сказал, что шахта наконец-таки открылась!
– Откроется, как только наймем людей и купим оборудование.
– Ура! Гаррик, отстань. Я правда так рада. Мы все в прошлом году очень расстроились, когда все вдруг в последний момент сорвалось. Гаррик, уймись. А она будет такая же большая, как и Грамблер?
Росса забавляла искренняя радость Демельзы.
– Пока нет, – сказал он. – Для начала построим маленькую.
– А я уверена, что скоро она станет большущей, с высоченной трубой и всем таким.
Дальше они пошли вместе. Обычно Росс не обращал внимания на Демельзу и воспринимал ее присутствие как само собой разумеющееся. Но сегодня он заметил, какой интерес вызвало ее появление у гостей, и теперь сам с любопытством поглядывал на свою спутницу. Демельза подросла, и в ней уже нелегко было узнать ту голодную тщедушную девчонку, которую он окатывал водой из водокачки.
За последний год многое изменилось. Теперь Демельза практически заняла должность домоправительницы. Пруди вконец обленилась и пользовалась любым предлогом, лишь бы не работать. У нее еще два или три раза возникали проблемы с ногой. А когда она шла на поправку и возвращалась в кухню, ей было проще заварить себе чайку, чем выдумывать меню и готовить, что как раз очень нравилось Демельзе. Это вполне устраивало Пруди. Она избавилась от готовки обедов, а Демельза не задирала нос и не отказывалась выполнять свою обычную работу.
Они всего только один раз сильно поссорились, а в остальном жизнь в кухне протекала даже спокойнее, чем в те времена, когда там хозяйничали Джуд и Пруди, и Пэйнтеры вроде как не осуждали дружбу хозяина и Демельзы.
В последнее время Росс все чаще чувствовал себя одиноким. Верити не решалась к нему наведываться, и Демельза заняла ее место.
Теперь по вечерам девушка составляла ему компанию. Все началось с того, что она зашла спросить, какие будут распоряжения по хозяйству, и они разговорились. А потом как-то само собой вышло, что Демельза два или три вечера в неделю сидела с Россом в гостиной.
Она была просто идеальной компаньонкой: говорила, когда Росс желал побеседовать, утыкалась в свою книжку, когда Росс хотел почитать, и тихонько уходила, если чувствовала, что ее присутствие нежелательно. Росс по-прежнему много пил.
Демельза была не такой уж идеальной хозяйкой. Она довольно хорошо справлялась с повседневными заботами, но порой на работе сказывался ее темперамент – накатывали эти ее, как их называла Пруди, настроеньица. В такие моменты Демельза могла превзойти в сквернословии Джуда и даже как-то чуть его не поколотила; если на нее накатывало, она начисто забывала не только об осторожности, но и о домашних делах.
Однажды в дождливое октябрьское утро Демельза решила почистить хлев. За работой она расталкивала волов, когда те оказывались у нее на пути. Одному волу это не понравилось, и Демельза вылетела из хлева, разгневанная и пострадавшая: бедняжка потом целую неделю не могла сидеть. В другой раз ей пришло в голову, воспользовавшись моментом, пока Джуда и Пруди нет дома, сделать в кухне перестановку. Но один шкаф, несмотря на ее решительный настрой, не желал перемещаться и завалился прямо на Демельзу. Вернувшись домой, Пруди обнаружила, что девчонка лежит, распластавшись под шкафом, а Гаррик заливается лаем на крыльце.
Стычка с Джудом носила более серьезный характер, так что все решили, что будет лучше о ней не вспоминать. Демельза попробовала крепкий напиток из бутылки, что хранилась в железном сундуке в библиотеке. Вкус ей понравился, и она уговорила всю бутылку. А потом начала задирать Джуда. Тот, очень некстати, тоже успел потихоньку налакаться. Демельза довела беднягу до того, что он повалился на нее с явным намерением придушить. Демельза отбивалась и царапалась, как кошка. Тут в кухню вошла Пруди и, увидев, как злополучная парочка катается по полу, сделала ошибочное заключение и не раздумывая огрела Джуда кочергой для камина. Росс прибыл как раз вовремя, и прислуга не успела покалечить друг друга.
После этого случая в кухне пару недель царила холодная, недружественная атмосфера. В тот раз Демельза впервые прочувствовала на себе, каким язвительным и колким в общении может быть Росс. Ей хотелось тогда исчезнуть, даже просто умереть.
