Марат вытер щеку, поглядел на испачканную бурым тряпку.
Он держал в руках солдатскую наволочку. С самодельным клеймом: цифра «два» и буквы «с», «л», «в».
В такую же был завернута мертвая девочка, найденная у помойки в гарнизоне.
Повернулся к водителю и, стараясь говорить медленно и четко, спросил:
– Шухрат, откуда это у тебя?
– Эта? Наволочка мой рота, я ж каптер. С собой брал – вдруг надо?
– А эта надпись откуда?
– Сам писал, – гордо сказал Фарухов, – цифер «икки». Эта. «Два». Наша рота номер «два».
– А буквы? – спросил Марат, – что буквы обозначают?
– Это мой имя по-русски. «Шухрат» по-русски значит «слава».
Тагиров выдохнул. Снова спросил:
– Слушай меня очень внимательно, Слава – Шухрат. Ты такую же наволочку давал кому-нибудь? Из офицеров или прапорщиков?
Фарухов замолчал. Смотрел на дорогу, нахмурившись.
Тагиров положил водителю руку на плечо. Сдавил. Нагнулся близко к лицу Шухрата:
– Послушай меня, это очень важно. В такую же наволочку был завернут труп. Труп ребенка. Кому ты давал наволочки?
Фарухов испуганно посмотрел на Марата, забормотал:
– Какая труп, я не знаю. Старшему лейтенанту из штаба давал, он все время берет. Сигареты берет, наволочку берет, солдатский сгущенка берет. А как не давать? Дембель пойду – он документы пишет. Нельзя не давать.
Тагиров произнес медленно, останавливаясь на каждом слове:
– Как. Его. Фамилия.
– Тебе вы сам знаешь, да. Воробей. Вон, сзади в БТРе сидит.
Тагиров поднялся. Шатаясь, пошел по качающемуся полу. Мимо сидящего с закрытыми глазами Морозова, мимо удивленно взглянувшего на него Викулова.
Подошел к болтающему о чем-то с Валерием Павловичем Воробью. К своему другу, старшему лейтенанту Лёхе Воробью, помощнику начальника штаба батальона, бывшему «дэзэ».
Взял за воротник комбинезона, рывком поднял. Посмотрел в глаза. Сунул под нос наволочку, прохрипел:
– Ты вот такую наволочку брал во второй роте? Отвечать, сука! Смотреть в глаза!
– Ты чего, чего, Маратик? – заблеял Воробей. – Какую наволочку, эту? Ну брал, ну и что?
– Веселая у вас рембаза, – заметил Валерий Павлович, – подполковники хамят, лейтенанты за грязное белье дерутся. Цирк!
– Хлебало завали, полковник, – сказал Тагиров, даже не повернув головы. И опять – Воробью:
– А то, что в такую же была завернута новорожденная девочка, выброшенная на мороз. А ты гондоны искал с июня месяца. Ну как, нашел? Отвечай, сука!
Полковник прошептал: «Теперь гондоны делят, трындец». Нарвался на взгляд Тагирова, осекся.
Марат двинул коленом в пах. Воробей охнул, начал сгибаться. Тагиров не дал, вновь встряхнул:
– Смотреть в глаза! Твоей Ленке нельзя же в декрет идти, так? Большую зарплату перестанет получать. В чеках. Расскажи-ка нам, Воробей, как ты родное дитя угробил, чтобы в чеках не потерять!
Внимательно слушавший Быкадоров охнул, растерянно поглядел на Воробья. Морозов открыл глаза, начал подниматься.
БТР внезапно затормозил, Тагиров от неожиданности упал на Морозова. Фарухов прокричал:
– Э-э, там на дорога человек стоит! С автоматом!
И сразу же прогремел усиленный мегафоном голос с акцентом:
– Внимание! Русские военные, выходите из машины с поднятыми руками. Вы нарушили государственную границу Китайской Народной Республики и будете задержаны! Даю вам полминуты, потом открываем огонь на поражение.
Растерянный Серёга Викулов открыл рот, Димка Быкадоров выматерился. Морозов оттолкнул ошарашенного Тагирова, шагнул к Воробью, растопырив руки:
– Сволочь, ты куда нас завел?!
И только Денис Владимирович продолжал безмятежно спать, свернувшись калачиком и пуская пузыри.
Воробей отпрыгнул от Морозова, поднял над головой руки, завизжал:
– Все назад! Подорву, твари!
Выдернул левой рукой кольцо, в правой оказалось овальное тельце гранаты РГД-5.
– Назад!!!
Полковник Валерий Павлович качнулся к Воробью, прошипел:
– Ну ты ответишь, подонок! Вставь чеку обратно, истеричка!
– Всем стоять!
– Все, Лёша, все нормально. – очень спокойно сказал Роман Сергеевич. – Мы тебя слышим и выполним все твои требования.
– Да куда вы денетесь! – визжал Воробей. – А ну все из БТРа! Делайте, что китаец сказал! С поднятыми руками! По одному, чтобы я видел.
– Да, конечно, Лёша, – согласился Морозов, – ты только не волнуйся. Фарухов, давай к машине. Всех касается – по команде выходим.
Шухрат выбрался из водительского сиденья, протиснулся мимо стоящего с поднятой рукой Воробья, зацепил ногой пустую бутылку из-под водки. Бутылка перекатилась, звякая, – Воробей вздрогнул. Роман Сергеевич улыбнулся, сказал:
– Ну что же ты так неаккуратно, Фарухов?
Фарухов перемахнул через борт. Викулов сполз следующим. Морозов обернулся к Быкадорову, глазами показал на прислоненный к борту автомат. Димка заведенной назад рукой подобрал «Калашникова». Не поворачиваясь спиной к Воробью, перевалился через борт.
Валерий Павлович шагнул к Воробью, ругаясь:
– Да кто ты такой, сопляк, командует тут еще…
У Воробья остекленели глаза. Морозов улыбнулся и врезал полковнику боковым в челюсть. Того отбросило к борту, он начал сползать на пол. Роман Сергеевич подул на кулак, проговорил:
– Хорошо-то как! С утра мечтал. Вот видишь, Алёша, все отлично, мы тебя слушаемся. Тагиров, давай теперь ты.
Марат перекинул ногу через борт.
Воробей опустил руку с гранатой. Переступил ногами, наступил на пустую бутылку из-под водки. Поскользнулся, начал падать спиной. Замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Сверкнул на ярком солнце отскочивший рычаг. Щелчок. Оливковая груша, описав дугу, упала под ноги Морозову.
Пошел отсчет – три секунды с небольшим.
Роман Сергеевич беспомощно улыбнулся, поглядев на вырубленного им москвича. За спиной сладко причмокнул спящий маленький полковник.
Роман Сергеевич, вздохнув, опустился на колени. Неловко лег животом на гранату.
И зажмурил глаза.
* * *
– Что у них там происходит?
Оператор нервничал, переминался. Огромная телекамера лежала на плече, как гранатомет.
– Все по плану, – успокоил телевизионщика Ши Пин, – вы, главное, снимайте. Видимо, там работает наш агент.
