— Да, Хью, я знаю, знаю, но не могу успокоиться. Как подумаю о бедной девочке…
В этот момент послышались звук открываемой двери и голос в холле. Леди Гарриэт посмотрела на Хью Карлиона, глаза ее расширились, она напряженно вслушивалась, а потом быстро выбежала из комнаты на лестницу. И увидела, как внизу вошел герцог, снимая перчатки. Она вскрикнула и стремительно сбежала по лестнице.
— О, Себастьян! Слава богу, ты приехал!
Подбежав к нему, она едва дышала, и он свысока посмотрел на ее дрожащее лицо и растрепанные волосы.
— Признателен тебе за такую встречу, дорогая Гарриэт, — язвительно сказал он. — Но есть ли особые причины для такой драмы?
— Причины? — задохнулась леди Гарриэт. — Так ты не получил мою записку?
— Я ничего от тебя не получал, — ответил герцог.
— Я отправила к тебе грума утром с приказом скакать как можно скорее, — объяснила леди Гарриэт, — но теперь это не важно, раз ты приехал.
Герцог расстегнул пальто и позволил лакею снять его. Он поправил манжеты и несколько секунд разглядывал в зеркале свой галстук.
— Теперь я здесь, Гарриэт. Может быть, ты объяснишь, почему нервничаешь и что беспокоит тебя?
— Нервничаешь! — леди Гарриэт прошептала это слово так, будто оно перехватило ей горло.
Тут она поняла, что Неттлфолд заботливо смотрел на них и три лакея, несмотря на их бесстрастные лица, внимательно слушают их.
— Хью в будуаре, Себастьян, — сказала она. — У него для тебя записка. Ты поднимешься или нам прийти к тебе в библиотеку?
— Я поднимусь, — ответил герцог и добавил, обращаясь к дворецкому: — Принесите вина и холодного мяса в библиотеку, Неттлфолд. Я буду обедать поздно, и надо перекусить после долгого путешествия.
— Хорошо, ваша светлость.
Герцог молча поднялся по лестнице вместе с леди Гарриэт. Хью Карлион ждал его у двери будуара. Он спокойно произнес:
— Мы молились о твоем скорейшем возвращении, Себастьян.
Герцог медленно вошел в будуар, за ним леди Гарриэт, и Хью закрыл дверь.
— А теперь, — сказал герцог с самым непроницаемым выражением, — умоляю, угостите меня объяснением такого переполоха.
В ответ Хью Карлион передал ему записку, которая лежала на столе у камина.
— Будь любезен прочитать, Себастьян.
Герцог поднял лорнет, посмотрел на конверт и спросил:
— От Равеллы?
— Да, — ответил Хью Карлион.
Герцог поднял голову.
— А где моя подопечная? — спросил он. — Почему она не приветствует меня так же вдохновенно, как умудрились вы оба?
Помолчав, Хью Карлион тихо ответил:
— Она ушла из дома, Себастьян.
— Ушла? — резко спросил герцог. — И куда?
Ответила ему леди Гарриэт. Слова срывались с ее губ, словно она не могла больше молчать.
— Вот этого мы не знаем. Вот почему мы ждали твоего возвращения. О Себастьян, я не могу понять, что происходит и почему она убежала.
Дрожащими руками она достала из сумочки листок бумаги. Он был помят, потому что она читала его не меньше сотни раз с тех пор, как нашла у кровати. Герцог взял записку и прочел:
«Моя дорогая мадам, я ухожу туда, где буду в безопасности. Не беспокойтесь обо мне. Я все объяснила в письме к пекки. Я испытала много счастья. Прощайте. Я никогда не забуду вас.
Равелла Шейн».
— Когда ты получила его? — спросил герцог.
— Утром, около десяти часов. Но я узнала от горничных, что Равелла ушла до зари… и одна.
— Одна? — спросил герцог.
— Да, она никого не взяла с собой. И, Себастьян, она оставила практически все свои вещи. Нет только одного простого платья, ее пальто и капюшона. В какой-то момент я испугалась, что…
Леди Гарриэт зарыдала, и Хью Карлион протянул ей руку.
— Гарриэт боялась, что Равелла хочет утопиться или что-нибудь в этом роде. Но я уверен, что этого не надо опасаться. Не хочешь ли ты выяснить все, прочитав записку, которую она оставила тебе?
Он еще держал ее в руке, но теперь передал герцогу, который смотрел так, словно боялся сломать печать. Наконец он распечатал письмо. Леди Гарриэт смотрела на него, затаив дыхание. Казалось, пока герцог читал письмо, прошло долгое время. Затем, не говоря ни слова, он вложил два листка в руки сестры и, держа третий, прошелся по комнате и встал у окна, глядя невидящими глазами.
Леди Гарриэт пыталась прочитать письмо, но рука дрожала, а слезы застилали глаза. Напряжение последних нескольких часов оказалось слишком трудным для нее, и теперь она могла только рыдать.
— Я не вижу, — сказала она. — О, Хью, прочитай мне. Я боюсь, боюсь того, что написано.
Она приложила платок к глазам, а Хью Карлион, взяв письмо, прочитал громко и четко:
«Мой дорогой, дорогой пекки.
Я ухожу, как вы мне велели. Мистер Хоторн расскажет вам, что найдено другое завещание, по которому я больше не наследница. Я уверена, что лорд Роксхэм заплатит вам тысячу фунтов, которые я дала ему, чтобы спасти от флота, и теперь я могу сказать, что другую тысячу я отдала графу Жану де Фоберу в обмен на письмо, которое иначе было бы отдано его величеству и принесло бы вам бесчестье. Я дала слово молчать сорок восемь часов, но теперь они прошли.
Граф сказал мне, что вы собираетесь жениться на его кузине, принцессе Хелуаз. Желаю вам счастья, милый пекки. Я постараюсь как-то вернуть другие деньги, которые потратила, но не могу сделать то, что предложил мистер Хоторн.
Я знаю, какой утомительной была для вас. Пожалуйста, вспоминайте иногда о вашей раскаивающейся подопечной.
Равелла Шейн».
Закончив чтение, Хью Карлион обнял рыдающую леди Гарриэт.
— Не огорчайся, моя дорогая, — сказал он. — Она в безопасности.
— Да, но где? И как мы найдем ее?
— Возможно, Себастьян поможет, — сказал Хью Карлион и подождал. Затем, так как герцог не оборачивался, он добавил: — Что это значит, Себастьян? Почему она говорит, что ты велел ей уйти?
Прошло несколько секунд, прежде чем герцог ответил. Леди Гарриэт даже перестала рыдать, чтобы слышать его ответ. Наконец голосом, которого они никогда прежде не слышали, он произнес:
— Я сказал, что она больше не может оставаться здесь.
Леди Гарриэт вздохнула:
— Ты велел ей уйти? Но почему она не сказала мне? И, Себастьян, почему, почему ты так сказал? Это правда, что ты женишься на принцессе?
— Абсолютная неправда. Лжец нарочно сказал это из мести.
