Позиция издательства также повлияла на выбор иллюстратора. К этой работе был привлечен Альфонс де Нёвиль, знаменитый художник, иллюстрировавший книги Жюля Верна и Александра Дюма-сына. Что было характерно для издательства Ашетта, де Нёвиль работал в тесном сотрудничестве с редактором, выбиравшим сюжеты для рисунков, сообразуясь с их вдохновляющим и воспитательным содержанием. Даже размещение иллюстраций в тексте было тщательно продумано: каждая предшествовала соответствующему ей месту в повествовании на две-три страницы, что должно было поддерживать в читателе неугасающий интерес.
Было объявлено, также в традициях издательства, что размещенные в книге иллюстрации были сделаны на основе рисунков автора, который, в отличие от иллюстратора, не был назван по имени, оставшись таинственным анонимом. Вообще об авторстве Франсуа Райналя можно говорить с уверенностью, только сравнивая его книгу с книгой Масгрейва.
Подготовка к продаже книги была проведена с той же продуманной тщательностью. Чтобы разжечь читательский интерес, были последовательно опубликованы три отрывка в очень популярном журнале «Ле тур дю монд», принадлежащем редакции, начиная с июльского номера 1869 года. Затем, в следующем году, вся повесть была опубликована под названием «Les naufrages; ou, Vingt mois sur un recif des îles Auckland: recit authentique, illustrè de 40 gravures sur bois dessinès par A. de Neuville»[33].
Книга мгновенно стала бестселлером, была переведена на итальянский и немецкий языки в 1871 году, на английский в 1874-м и на норвежский в 1879-м. Тираж следовал за тиражом, в то время как критики, восторгаясь, сравнивали книгу с классикой жанра – «Робинзоном Крузо». Для этого были вполне очевидные причины. Как и книга Даниеля Дефо, «Les naufrages» увлекала и захватывала читателя, в ней была воспета ценность прилежного труда и человеческого упорства. Во времена, когда технический прогресс стремительно набирал обороты, книга способствовала восприятию обществом машин и механизмов как безусловное благо. Она даже повлияла на проведение досуга читателями – вошли в моду такие занятия, как садоводство, отдых в палатках на природе, гончарное ремесло, шитье, изготовление изделий из кожи и содержание домашних животных. Ранее эти простые умения были отринуты как присущие нашим скромным сельским пращурам, коими те зарабатывали себе пропитание, теперь же они стали для просвещенных горожан способом отдыхать и приводить свой внутренний мир в гармонию. Поскольку книга побуждала людей к подобному времяпрепровождению, «Либрери де Л. Ашетт» стала выпускать специальные издания: одни были предназначены для домашних библиотек, иные, особенно красиво оформленные, для поощрительных подарков школьникам в конце учебного года. И французская, и английская редакции книги издаются по сей день, по-прежнему без имени Райналя на обложке и титульном листе.
С помощью рекомендации, данной ему главой издательской компании, Райналь получил хорошее место в муниципальном совете Парижа и с тех пор неуклонно продвигался вверх по карьерной лестнице госслужащего. Получил он признание также и в высших кругах парижского просвещенного общества: в 1868 году его приняли в члены Географического общества Парижа, а в 1873-м Райналю предложили выступить в Академии наук на заседании комиссии по наблюдению за кульминацией Венеры, где он дал совет (которому они последовали) разместить обсерваторию на острове Кэмпбелл, а не на Оклендских островах. В 1874 году Французская академия присудила «Les naufrages» Монтионовскую премию, которая, помимо лестного отзыва, принесла ему круглую сумму в 1500 франков. В 1875 году Райналь был делегирован на Международный конгресс географических наук, а в 1881-м получил Орден Академических пальм[34].
Однако здоровье Райналя оставалось по-прежнему шатким, и в 1888 году он был вынужден уйти в отпуск по болезни, но так никогда уже и не поправился в достаточной мере, чтобы вернуться к работе. 18 августа 1889 года ему была пожалована досрочная пенсия по состоянию здоровья. Менее чем через десять лет, 28 апреля 1898 года, удивительная жизнь Франсуа Райналя оборвалась смертью в возрасте шестидесяти восьми лет.
Послесловие
Никто из выживших членов экипажа «Инверколда» так и не узнал, что останки их бывшего сослуживца Джеймса Махони были найдены и это стало началом множества интересных событий на Оклендских островах, которые в итоге привели к созданию складов для выброшенных на берег жертв кораблекрушения в будущем. Смерть второго помощника капитана «Инверколда» как пример чудовищных страданий, выпавших на долю команды корабля, послужила причиной мер, спасших в дальнейшем жизни многим другим.
Четырнадцатого октября 1865 года, в то время как капитан Норман и врач корабля «Виктория» были заняты эксгумацией и тщательным осмотром останков Джеймса Махони, пароход «Саутленд», взмутив воду гребными колесами, развернулся и, пыхтя, покинул Инверкаргилл. Его капитан, Джеймс Грейг, самоуверенный шотландец, прибыл на юг Новой Зеландии в 1862 году, до того несколько лет проведя на австралийских золотых приисках, и теперь занимал должность инспектора порта. Будучи чрезвычайно энергичным человеком, он не только выполнил порученное ему задание, но также предоставил пространный отчет, опубликованный новозеландскими газетами. Как доверительно поведал капитан Масгрейв в письме Макферсону, многое в этом отчете его сильно возмутило.
В этом многословном рапорте Грейг, отметив, что по пути на юг «он не видел ничего, кроме привычно сопровождающих суда морских свиней и птиц», сообщает, что в Порт-Росс он прибыл в четыре часа утра 21 октября. Там он нашел вырезанное на дереве послание, из которого узнал, что здесь до него побывала «Виктория», а также бутылку с подписанным капитаном Норманом посланием, где сообщались все подробности произведенного им поиска. Это, безусловно, признается он, привело к «существенному ослаблению энтузиазма» у каждого, кто был на борту «Саутленда». Тем не менее он со своими подчиненными решительно приступил к поискам, в процессе которых были обнаружены следы пребывания там людей в прошлом, которые не заметили команды «Флаинг скад» и «Виктории».
Во-первых, они нашли «каркас лодки, сплетенный из тонких прутьев и связанный воедино полосами тюленьих шкур». Люди Грейга не подозревали, что обнаружили коракл, который Холдинг, Смит и Далгарно сконструировали в ноябре 1864 года, почти ровно двенадцать месяцев тому назад, и бросили, построив деревянную лодку. Второй находкой был шалаш, в котором Холдинг жил в одиночестве, отвергнутый Смитом и Далгарно. «Соломенная хижина площадью в девять квадратных футов», построенная, по предположению Грейга, «не имевшим топора человеком, который кормился морскими блюдечками, чему свидетельством была большая куча раковин». Оттуда тропинка вела на мыс, где они нашли длинный шест с привязанным к его концу пучком сухой травы, к тому времени упавший.
