Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Голубая змейка разряда сползла с клеммы дубинки на мокрую штанину, раздался вскрик, и парень выронил оружие.
– Не советую, – сказал Антон, покачав головой, заметив движение – рука в карман – второго амбала.
– Ой, – обрадованно проговорил Тымко, – он явно хочет подраться! Давай, давай, малыш, не бойся, больно не будет. Ты кладешь пистолетик или что там у тебя, я ружье, и мы попрыгаем в спарринге. Победишь ты – мы сдаемся, побежу… или как там – победю? – я – вы тихо уберетесь отсюда. Идет?
На поляну из леса вышел озабоченный Гнедич.
– Что тут у вас происходит?
– Вот прибыли гости, – осклабился Серафим, – хотят устроить турнир по борьбе.
– Помолчи, Сима, – недовольно сказала Валерия. – Я не знаю, кто они такие, но ведут они себя по-хамски. Документы требуют, в палатках обыск решили учинить.
Гнедич подошел к мужчине в фуражке.
– Кто вы?
– Лейтенант Даргомыжский, – засуетился тот, доставая удостоверение офицера милиции. – Пролетарское отделение внутренних дел. Увидели ваши лодки на озере и решили проверить, что за люди. Знаете, сейчас начался сезон сбора грибов, и мы уже третий лагерь грибников накрываем.
– Разве грибная охота под запретом? – поднял бровь Юрий Дмитриевич. – В чем криминал? Или наша Дума издала закон, запрещающий собирать грибы?
– Вы не поняли. Запрещается собирать грибы-псилюбцизны, от них у людей сильные «глюки», потому как это наркотик.
– Речь, видимо, идет о грибах-псилобицинах, – усмехнулась Валерия. – Они галлюциногены и действительно вызывают сильные наркотические галлюцинации.
– Точно так, гражданка, – шаркнул ногой лейтенант Даргомыжский. – Вот мы, это, значит, и колесим по краю.
– Колесите дальше. – Гнедич вернул милиционеру удостоверение. – Я подполковник Федеральной службы безопасности. – Он издали показал офицеру свою малиновую книжечку. – Начальник экспедиции. Это мои подчиненные. Вопросы есть?
Милиционер открыл рот и закрыл.
– Извините, нет. Простите, я не знал… сейчас мы уйдем… всех вам благ… извините… – Он стал подталкивать своих помощников в спины. – Мы уже уходим. До свидания…
– Ну вот, – разочарованно протянул Серафим. – Не дали размяться. Прямо эйдиотизм какой-то!
Валерия с любопытством посмотрела на Тымко, по ее губам промелькнула улыбка.
Доблестные стражи порядка ушли. Заработал двигатель моторки, звук его резко усилился и стал удаляться, пока не стих где-то за островом со стороны Ильмень-озера.
– На минуту оставить нельзя, – с неопределенным упреком сказал Юрий Дмитриевич, покосившись на Антона. – Как маленькие дети. Неужели нельзя было уладить конфликт мирным путем?
– Конфликты мирным путем не разрешаются, – окрысилась на мужа Валерия. – Конфликт он и есть конфликт, то есть ссора, столкновение интересов. – Она повернулась к Серафиму. – А что ты имел в виду, произнося слово «эйдиотизм»? Что-то я такого термина не знаю. Есть слово «эйдетизм» – способность сохранять яркие образы, есть идиотизм, что объяснять не требуется. Какой вариант тебе ближе?
– Ну, я… это… – пробормотал Серафим, – хотел сказать… да что ты ко мне прицепилась? Знаешь, что мы обнаружили на кладбище?
Он оглянулся на державшуюся отчужденно и тихо Анжелику.
– Странное кладбище, – сказала женщина равнодушным тоном. – Все кресты, которые там стоят, их верхние концы…
– Имеют форму мужского члена! – закончил Серафим. – Представляете?
Все посмотрели почему-то на Антона, потом на Анжелику.
– Да, это ярко выраженная фаллическая форма, – подтвердила та. – Так странно… никогда не видела подобных кладбищ.
– Я не приглядывался, – пробормотал Антон, краснея, в ответ на взгляд Валерии.
– Действительно, странно, – сделался задумчивым Гнедич. – Кого же здесь хоронили? Пойду-ка посмотрю.
Он исчез в кустах.
– Пошли, посмотрим и мы, – предложила Антону Валерия. – Пока не стемнело.
– Идите, идите, – осклабился Тымко, добавил двусмысленно: – Вам это будет полезно. А мы тут с Анжелой посидим у костра, погреемся.
Валерия пододела под штормовку свитер, и они направились в ту сторону, где скрылся Юрий Дмитриевич. Вышли к кладбищу, кресты которого в самом деле заканчивались фаллосами, причем не только верхние концы, но и горизонтальные, что было видно не всегда: камень крестов выщербился, осыпался, потрескался, скрывая былые очертания.
– Анжелка права, – тихо сказала Валерия, осматривая один из покосившихся крестов, – таких кладбищ на земле мало и видеть их не положено. Зачем нам позволили его увидеть, это вопрос.
– Ты думаешь, оно связано… с камнем Ильи?
– Камень с Ликом Беса и эти кресты – звенья одной цепи – культа демона Морока. Здесь наверняка хоронили жрецов храма. Удивительно, что мы остановились именно в этом месте.
Антон напрягся. Опять показалось, что на него со всех сторон смотрит множество маленьких глаз, принадлежащих всем местным насекомым. Взгляд этот не был угрожающим, но и приятного в нем было мало.
– Откуда ты так много знаешь? – проговорил Антон, чтобы перевести разговор на другую тему.
– О чем? – удивленно посмотрела на него спутница.
– Об эйдетизме, например.
Она улыбнулась.
– Я же филолог, специалист по славяно-тюркским диалектам, училась, много читала, изучала архивы, да и по стране поездила немало в поисках народного фольклора. Ты даже представить не можешь, сколько разных преданий хранит память народа, не вошедших ни в один учебник, не отраженных ни в одном эпосе и документе. Я лишь сама недавно поняла, насколько же велик и могуч русский язык!
Они медленно двинулись в обход кладбища, стараясь не касаться мокрых кустов и ветвей деревьев. Трава в лесу тоже была мокрая от дождя, но не очень высокая, и сапоги пока выручали.
– Русскому языку на самом деле более ста тысяч лет, – продолжала Валерия. – Я имею в виду корневую систему. Именно от древнерусского спустя тысячелетия образовались санскрит, протославянские и протоиндийские диалекты, а многие другие языки испытали на себе его влияние. Вот нам всю жизнь твердили: татаро-монгольское иго, татаро-монгольское иго, подразумевая, что Русь пребывала в многосотлетнем рабстве, не имея своей культуры, своей письменности. Какая чушь! Не было никакого татаро-монгольского ига! Иго вообще с древнеславянского – «правление»! Понимаешь? Слова «войско» и «воин» не являются исконно русскими, они церковнославянские и введены в обиход в семнадцатом веке вместо слов «орда» и «ордынец». До насильственного крещения Русь была не языческой, а ведической или, скорее, вестической, она жила согласно традициям Весты, не религии, а древнейшей системы универсального знания. Русь была Великой империей, а нам навязали взгляды немецких историков о якобы рабском прошлом России, о рабских душах ее народа.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
