Ник украдкой покосился на него, но Алан по-прежнему стоял, отвернувшись. Черный Артур не прекращал говорить:
— Тебе дано то, чего не было ни у одного демона: собственное тело. Ты можешь все, что захочешь.
Ник ничего не хотел. Ему было холодно.
— Я подарил тебе целый мир, — нажимал Артур, — а теперь ты можешь подарить мне мир взамен… или хотя бы власть, чтобы подчинить остальные круги и стать самым могущественным магом на земле. Больше мне ничего не надо. По-моему, справедливая цена, как считаешь?
Ник прочистил горло.
— С какой стати?
— С такой, что был договор. Я создал твое тело, теперь оно твое. Ты дал слово.
Разве? Ник не мог этого вспомнить даже частично, зато вспомнил слова Алана о том, что демон пойдет на все, чтобы вырваться из своего мира.
Он заглянул в лицо Артура, в его жадные волчьи глаза, и поверил ему. Значит, договор был. У него застучало в висках. Ник снова посмотрел на свое отражение в часовом стекле, посмотрел себе на руки. Значит, правда, думал Ник, разглядывая ладони в свете пламени. Прав он был, когда считал их чужими. Эти руки, это лицо, каждую каплю крови дал ему Черный Артур. Он хотел лишь получить причитающееся: то, что Ник ему обещал.
Однако насчет Алана уговора не было. Черный Артур не имел права трогать его брата.
— Слово, говоришь? — сказал Ник. — Значит, теперь у меня есть слова? По-моему, все слова достались мне от Алана. Ты спросило моих чувствах? Так вот: я не чувствую себя должником.
Артур пожал плечами.
— Так и знал, что не стоило ждать благодарности от демона. Ты вынуждаешь меня кое о чем напомнить: круг заточения сам по себе не исчезнет. Хочешь выбраться — будь добр принять мои условия. Ну же. Чего тебе стоит? Ты ведь можешь исполнить мое желание, не шевельнув пальцем! Ты мне должен, и я хочу получить по счету, но не хочу быть твоим хозяином. Как я уже сказал, соглашение было партнерским. С моей стороны — тело сына, с твоей стороны — власть изменить мир. Вместе мы сможем добиться всего, получить все, чего ни пожелаем.
Ник не желал сидеть взаперти до конца жизни. Какой именно власти хочет от него Артур и каким образом? Когда он будет рваться наверх, наверняка полетят головы. Ник спросил себя, должен ли он волноваться по этому поводу.
От напряженного выжидания словно воздух потяжелел. Черный Артур смотрел на Ника. Весь колдовской круг не сводил с него глаз — кроме одного человека.
Голос Ма расколол тишину. Он прозвучал так легко и звонко, словно она собиралась запеть:
— А как же я?
Артур занервничал. Видимо, так увлекся, что забыл о ней.
— Ливия, — произнес он, оборачиваясь. — Ты будешь со мной. Я дам тебе все, что захочешь.
— Я тебе говорила, — произнесла Ма и неожиданно улыбнулась. — Мне нужно только одно.
Она держала сложенные ладони на груди, как девочка, которая прячет от взрослых секрет. Ник вспомнил, что минуту назад Ма теребила свои талисманы, и узнал ее безумную улыбку. Поэтому он не удивился, увидев, как от амулетов исходит сияние, когда она развела руки. Ма направилась к Черному Артуру. Вокруг ее ногтей трепетало сине-золотое пламя.
— Да, и что же? — спросил Артур.
Она с той же улыбкой встала перед ним, выпустила пылающие амулеты и провела унизанными пламенем пальцами ему по волосам тем же нежным жестом. Артур сдержанно улыбнулся ей в ответ, а она взяла его лицо в ладони.
— Артур, — прошептала она.
— Что, любимая?
— Верни моего ребенка!
Она поймала его губы, прильнула к нему в поцелуе и в тот же миг вспыхнула, как факел.
Глава шестнадцатая ЭКЗОРЦИСТ
— Оливия! — вскрикнула Мэй, но было уже поздно.
Что тут поднялось! Одни колдуны кинулись на помощь предводителю, выкрикивая заклятия дождя и забрасывая его водными амулетами. Другие, как Джеральд и его спутница Лора, незаметно перебрались в дальний конец зала.
Мэй рванулась вперед. Ник решил было, что нож перережет ей горло, но тут Джеми заметно напрягся и…
Его нож остался на месте. Зато ее взлетел в воздух. Мэй с силой пихнула колдуна локтем под дых, ударила затылком в подбородок, а когда тот разжал руки, бросилась на него, и они оба повалились на пол. Колдун под ней извивался, шаря вокруг в поисках ножа, но Мэй выхватила из кармана свой — подарок Ника — и приставила к его горлу.
— Лежи тихо, — выдохнула она.
Ник краем глаза заметил движение и отвернулся от Мэй. Алан воспользовался суматохой и, корчась, вывихнул одну руку, после чего освободился из пут, вправил запястье, оглянулся на Мэй, на Ма, наконец, на Ника и побежал к выходу. Дверь хлопнула, и Алан исчез — не успел Ник даже глазом моргнуть.
Он не мог даже пошевелиться. Оставалось только смотреть. И он смотрел, как его мать сгорает заживо.
Пламя выросло почти до потолка, не уступая огненной стене вокруг Анзу, только этот огонь был самым настоящим. Ник чувствовал его жар, слышал запах горящей одежды, волос, плоти. Артур кричал, пытаясь высвободиться из объятий, выкрикивал ограждающие заклинания, но огонь не отступал. Ник видел его бледное лицо в центре пожара — его не опалило, но черная копна волос превратилась в горящий факел. Ма ничем не защищалась. Она просто беззвучно сгорала — ни стона, ни просьбы о помощи. Ее кожа трескалась и обугливалась, волосы полыхали огненной вуалью. Ник знал, что она еще жива, раз огонь все еще горел, питаемый неожиданной силой, гневом и ненавистью, которые Ма копила долгих пятнадцать лет. Крики Артура перешли в нечленораздельный рев, заклятья дождя отскакивали. На какой-то миг Нику показалось, что Ма своего добьется, как вдруг ее тело съежилось, повалилось Артуру на грудь и сползло на пол обугленным остовом. Артур судорожно глотал свежий воздух. Его одежда висела почерневшими клочьями, на голове дымились остатки волос.
Мэй крикнула:
— Джеми, сюда!
Она приставила нож к груди колдуна над самым сердцем — и замешкалась. Ник вспомнил свое напутствие прошлой ночью: «Хочешь убить наверняка — только шея или подреберье».
Колдун попытался ее с себя сбросить, но Мэй удержалась, стиснула зубы и вонзила лезвие ему под ребра. Из-под ножа полилась кровь, расползаясь у колдуна по рубашке. Джеми побелел как полотно.
— Мэй, — вырвалось у него. — Зачем…
Мэй не могла отдышаться. Каждый ее вдох походил на всхлип.
— Джеми, — произнесла она дрожащим голосом. — Иди сюда.
Джеми на ватных ногах шагнул вперед. Мэй прижала руку рядом с ножом, задрала брату рубашку и, все так же всхлипывая, оставила кровавый отпечаток на его левом боку, поверх метки демона. Какое-то время ее еще было видно — черные линии под багрово-красным, а потом рисунок расплылся, стал серой тенью и вовсе исчез, утонул в крови колдуна.
