Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Это была любопытная идея, свежая и нетривиальная. Но, к сожалению, капитан ван Россом был не единственной проблемой «Звезды Севера». Тут уж одно из двух: или на самом деле он агент полковника Штоберля – и, значит, капитан ван Россом и есть тот гад, который послал пулеметчика во время охоты на леопарда, – или он все-таки помогает лорду Диспенсеру, но это означало, что на борту брига есть кто-то третий.
«Джокер!» – Лиза положила карту отдельно от других и, обдумав все еще раз, добавила к ней туза пик.
«Ведь кто-то же устроил на нас засаду? Кто-то хотел нас просто убить, и мне крайне интересно, кто этот анонимный “кто”?»
Однако, предложи Лиза Райту пытать пленников, он, скорее всего, ее бы просто не понял.
«Наивные люди! – вздохнула Лиза, прокручивая в уме всякие сложные шпионские многоходовки, с помощью которых она смогла бы «раскрутить» Нольфов и ван Россома по полной. – Или я наивная!»
Ведь если говорить правду, ничего этого она не умела. Ни в шпионские игры играть, ни пленников допрашивать. Она даже сомневалась, сможет ли физически провести «допрос третьей степени». Скорее всего, нет. Поэтому и других осуждать за наивность и нерешительность она не вправе.
Глава 5. Яруба
Июнь, 1931До реки Нигер добирались четыре дня. Шли только ночью и все время меняли высоту и курс.
– Не думаю, что они нас так просто потеряют, но попробовать стоит, как думаешь? – спросил Райт перед началом марафона.
– Согласна! – Лиза обдумывала этот пункт всю ночь и ничего лучше так и не придумала. – Но!
– Но? – поощрил продолжать Райт.
– Маршрут в целом будем знать только мы трое, ты, я и Анфиса. Ну, или четверо, если взять в компанию еще и Рейчел.
– И выдавать вахтам курс порциями, – кивнул Иан. – Раз в два часа. Я тоже об этом думал, но люди могут обидеться.
– А ты им объясни!
– Сказать, что на борту предатель?
– Лучше сказать, я думаю, чем промолчать и всех нас погубить, – пожала плечами Лиза.
Райт не спорил. Наверняка все решил загодя, еще до того, как она успела предложить. В этом весь Иан Райт – умеет, сукин сын, убедить окружающих, что поступает исключительно по их советам.
В результате капитан ван Россом сел «до выяснения» под арест, профессору Нольфу и его дочери настоятельно рекомендовали «не блажить» – что бы это ни значило – и вести себя сообразно обстоятельствам, то есть скромно. Анфиса сверстала маршрут с ломаным курсом и довела его до шкипера и шеф-пилота, которые – и только они – выдавали теперь задания вахтенным пилотам и навигаторам. Раз в два часа, если не предусматривался какой-нибудь очень уж хитрый маневр. В этом случае управление брала на себя Лиза. Так и летели.
Прошли над пустыней и сухими, как мощи святых, горами и вышли к Нигеру километров на полста восточнее Тимбукту. В город решили не заходить. «Грязь и нищета, – скептически заметил Райт, – на любителя». Вместо этого пополнили в сумерках запасы воды, пересекли реку и пошли над пустынной местностью курсом ост-зюйд-ост. Двести пятьдесят километров – если мерять линейкой, – но шли зигзагом, меняя курс каждые два часа. К утру снова вышли к Нигеру между деревнями Гарат и Дана, и, найдя на западном берегу реки подходящее для днёвки место – сухое вади, достаточно широкое и глубокое, чтобы спрятать бриг, – затаились в нем до ночи.
* * *
Приснилась сущая ерунда. Будто бы Лиза в постели с доктором Тюрдеевым. И все так реалистично, так подлинно, с такими впечатляющими подробностями, что пока не проснулась, не понимала, что спит и видит сон. Лекарь во сне оказался упоительно нежен, деликатен и невероятно внимателен к тому, что и как она чувствует. Он буквально читал желания Лизы и делал все ровно так, как ей хотелось, а хотелось ей «то этого, то того» и даже такого, о чем и не думала, кажется, никогда. Сама бы не поверила, что захочет вдруг стать «просто женщиной». Настроение изменилось, и наслаждаться нежностью и лаской надоело. Возникло желание ощутить «настоящую страсть», почувствовать себя беспомощной жертвой брутальной мужской воли. Но Тюрдеев, как оказалось, мог быть и таким, и это ей отчаянно понравилось. Она просто потеряла контроль над собой, выпала из реальности и растворилась в сладком дурмане, отдавшись на волю налетевшей бури. Дальше были только хмельной жар и волны упоительных судорог, прокатывавшихся по телу одна за другой…
Проснулась мокрая. Во всех смыслах. Сердце билось как сумасшедшее, и казалось, что она все еще там, в его объятиях. Но постепенно сознание прояснилось, и Лиза поняла, что это всего лишь сон. Ничего не было, и слава богу! Но…
«Ты просто обезумела, подруга! Вот же ересь какая! Совсем крыша поехала?!»
Ей стало стыдно, но сон – это всего лишь сон. Эфемерность, ставшая реальностью. Приснился и все. Но с другой стороны, сон это просто иная грань бытия. Его уже не отменишь и не сотрешь из памяти. Разве что сам забудется с течением времени. Одно утешение – это все не по-настоящему, в смысле, не на самом деле, и кроме самой Лизы об этом никто не знает и не узнает. И уж тем более Тюрдеев! Вот кому об этом действительно знать не следует, так это ему!
Лиза села в постели, взяла с надголовной полки портсигар и зажигалку и хотела было закурить, но передумала.
«Успеется…»
В каюте царила полумгла – шторки иллюминатора задернуты и пропускают совсем мало света. Сумрачно и тепло, но хотя бы не жарко. Судовой климатизатор работал на полную мощность, но за бортом как-никак конец июня в африканской пустыне, и этим все сказано. Лиза выбралась из постели и кинула взгляд на часы. Полдень с копейками, то есть спала она всего ничего: часа четыре, никак не больше. Но возвращаться в объятия Морфея, расхотелось. Последний раз сон с мужиками – вернее, с одним-единственным, но неопределенным мужчиной – снился Лизе года два назад, еще в той жизни. И был он легким и приятным и ни к кому конкретно не относился. Не то теперь. Слишком много эмоций и перебор с конкретикой, не говоря уже о Тюрдееве, спать с которым Лиза себе запретила. Раз и навсегда.
Она приняла душ, оделась по погоде, в широкие и короткие – на пядь выше щиколотки – штаны и блузку из франкского батиста. Налила себе из термоса стакан холодного чая с мятой и лимоном, села за письменный стол, на котором с вечера осталась едва начатая прочтением книга «Были и небыли старой Африки», закурила и перелистнула страницу.
«Шествие царей. Некрополь Кассосу», – прочла Лиза название нового параграфа.
Перед ней на странице книги была фотография рельефа на стене царской усыпальницы близ деревни Кассосу. По какой-то одним яруба известной причине, царский некрополь был построен в отдаленной горной местности, без дорог и человеческих поселений. Царей в нем хоронили без малого триста пятьдесят лет, но затем без видимых причин прекратили, оставив сооружение, похожее на дворцовый или храмовый комплекс, в запустении и безвестности на следующие двести лет. Даже деревня, давшая название некрополю, и та возникла всего сто лет назад, когда река Дессеу сменила русло. Но дело не в этом, а в самом рельефе. Барельеф украшал фронтальную стену так называемой Передней камеры. Он, как, впрочем, и все помещение, пострадал во время одного из многочисленных землетрясений, а может быть, и от нескольких. Но четыре крайние левые фигуры «первых царей» народа яруба, искусно вырезанные из твердого камня, сохранились. И у всех четверых, как с изумлением обнаружила сейчас Лиза, был афаэр. У троих он висел как украшение на шее, и у одного, того, кто начинал ряд, – на вытянутой вперед правой руке. Казалось, царь указывает на что-то, видимое только ему одному, и афаэр свешивается с его запястья…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
