Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
На первый прием к Заславскому Волошина явилась как раз перед приступом фуги. В результате чего профессора постигла смерть. Следующей жертвой брошенной жены стала сама Соболь. Из показаний подсудимой и сотрудников галереи следует, что после упомянутой встречи Соболь стала наведываться в галерею, чтобы снова увидеться с Волошиной, как выразились по этому поводу свидетели, «Соболь набивалась к Волошиной в подружки». Либо Соболь из искренних побуждений хотела поддержать Волошину, либо просто была падка на чужое горе и любила муссировать переживания других под предлогом дружеской беседы. В день смерти Соболь вновь пересеклась с Волошиной и пригласила ее в свою съемную квартиру для девичьих посиделок. Там Соболь, видимо, завела очередной утешительный разговор, который не исключал передачи последних сплетен о нынешней жизни бывшего мужа «подруги», наставлений типа «мужчина, как трамвай — ушел один, придет следующий» и прочих советов. Поскольку психика Волошиной отчаянно блокировала губительное знание об уходе мужа и подсудимая жила в иллюзии, что муж просто уехал в долгую командировку, по версии психиатров, разговоры Соболь спровоцировали у Волошиной вспышку раздражения и ненависти, которая обернулась очередным приступом. В итоге Соболь была безжалостно убита.
Последующее убийство Владилена Сидорова вполне объяснимо. Фрида всю свою жизнь ненавидела человека, который когда-то совершал по отношению к ней насильственные действия сексуального характера. Поскольку эта травма была для Волошиной очень сильной, ее психика на многие годы блокировала память об этих событиях, и в нормальном состоянии сознания Фрида едва ли могла вспомнить своего бывшего соседа. Однако ее подсознание, безусловно, хранило информацию о пережитом, поэтому во время очередного приступа Волошина жестоко расправилась с ним.
Еще один приступ с Волошиной случился, когда она в очередной раз встретилась с Мирославом Погодиным, который чудом остался жив.
Под влиянием определенной оккультной литературы, которую подсудимая давно и углубленно изучала, убийства, совершенные ею, обретали ярко выраженную мистическую окраску. Однако какой именно смысл она вкладывала в свои действия, пока известно лишь ей самой. Поскольку Волошина во время разбирательств находилась в невменяемом состоянии, ни следователи, ни врачи не смогли докопаться до ее истинных мотивов.
Тем не менее в виновности Фриды сомнений не было. Кровь на картинах, орудие убийства, приобщенные к делу улики, нападение на Мирослава Погодина — все неопровержимо доказывало ее вину.
Сама Волошина обвинений, казалось, не понимала и не принимала. Она ничего не подтверждала, но и опровергнуть тоже не могла. После задержания Фрида села в позу лотоса в центре своего второго мира (который снова поблек и омертвел), слушая ветер, глядя на горизонт. В ходе судебного разбирательства до ее сознания моментами долетали вырванные из контекста слова и фразы, произносимые в мире реальном, но она не могла вплести их в логическую канву. Громче, четче других прогремело в ее мире слово «Мразь!», сказанное во время процесса ее же тестем, отцом Максима. Бледный, он сидел сгорбившись в нескольких метрах от нее в зале суда и смотрел куда-то в пол.
Фриде казалось, что клубок колючей проволоки, который в последнее время все чаще преследовал и мучил ее, окончательно обосновался внутри ее черепной коробки. Он медленно вращался в ее голове, царапаясь острыми шипами, вызывая сильную ноющую боль, которая, впрочем, стала уже привычной. Каждое его болезненное касание тревожило мысли и воспоминания, наслоившиеся друг на друга, покоящиеся в ней как вещи в необъятной кладовой. Казалось, шар цепляет эти вещи-мысли своими колючками, сбрасывая с полок и привычных мест, покидая которые, они слетаются в одну хаотичную кучу, и разобрать ее уже невозможно:
Делай, что велит твоя воля, таков да будет весь закон… Любовь есть закон, любовь подчиненная воле… подчиненная воле… подчиненная любовь… Бог учит нас смирению, Фрида… нельзя подчинить себе волю другого человека… Бог не слышал детей Евы, пока кровь не пролилась… лишь избранные способны переступить черту… возможно, эта девочка гений… нельзя заставить полюбить… подчинение… смирение… подчинение…
В какой-то момент Фрида подумала, что усилием воли можно попробовать воспрепятствовать хаосу, царящему в ее голове. Для этого нужно постараться вспомнить какой-нибудь связный текст, подконтрольный ее памяти и сознанию. К ее собственному удивлению, единственным складным, заученным текстом, который ей удалось отыскать в своей памяти, сидя на скамье подсудимых, оказалась молитва. Эту молитву часто читала ее мать, разучивая текст вместе с дочерью. После ее смерти Фрида ни разу не повторила эти слова ни мысленно, ни вслух. И вот теперь они каким-то образом всплыли из глубин ее сознания. В первую секунду Фрида заколебалась, но потом мысленно затвердила то, что помнила наизусть — лишь бы только шипастый шар в голове прекратил свое вращение. Как оказалось, она не забыла ни единого слова.
«Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей святой. На всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя. Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить… Аминь…»8
Чем дальше она продвигалась по тексту, тем более сильное чувство охватывало ее. Последнее предложение далось особенно тяжело — после каждого слова Фриде приходилось делать паузы, чтобы справиться с подступающими к горлу рыданиями. Когда она закончила, по лицу ее текли слезы, но шум в голове стих. Волошина плакала, затворы фотокамер защелкали еще быстрей, судья зачитывала приговор: «Лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением…».
Конвоиры открыли клетку. Уже встав со своего места и развернувшись к выходу, боковым зрением Фрида заметила в зале яркий всполох. Она повернула голову. Во втором ряду с краю у центрального прохода сидел Давид. Одет он был так же, как в тот день, когда впервые предстал перед ней. Двумя руками, опираясь на набалдашник трости, с искрящимся камнем в шейном платке, он неотрывно смотрел на Фриду. Морщинистое лицо было спокойно, а взгляд строг, но на этот раз глаза его сверкали ярче камня.
Одними губами он шептал: «Крепись, Иштар. И помни, что сила твоя велика…»
XXI.
Мир
После приговора Волошиной прошло уже два дня, а Мирослав никак не мог отделаться от мыслей о том, что случилось. Он все думал о Фриде и о страшном фокусе, который выкинуло ее помраченное сознание. Тайное уже стало явным, но он по-прежнему складывал в уме ребус, загаданный ею, словно вращал плоскости кубика Рубика, пытаясь подогнать одни грани к другим.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
