– Каких реформ?
– Реформ, которые станут результатом установления нашего правления. Мы – высший орден; мы настолько же превосходим обычный люд, насколько сенаторы превосходили обезьян. Это наша честь, наше бремя – реформировать эту планету и уничтожить столько непосвященных, сколько понадобится.
– Непосвященных?
– Древняя истина ждет своего открытия, но некоторые поворачиваются к ней спиной и отказываются признавать необходимость перемен. От трудноизлечимых надо избавляться. Ложа инициирует чистое общество, в котором не будет несогласных с истиной.
– Путем уничтожения всех несогласных.
– Это основополагающий принцип власти. Гармонии можно достичь только путем единогласия. Нет ничего более хаотичного и неэффективного, чем люди, сомневающиеся в своих правителях. Сомневающиеся по определению не могут быть частью благородной нации. Те же простолюдины, что выживут, станут рабами нашего духовенства.
– Понятно. А я считаюсь благородным или как?
– Это нам еще предстоит узнать.
– И вы собираетесь достичь этого консенсуса, спалив флоты всего мира?
– Мир станет лучше, когда в нем не останется иного флота, кроме нашего.
– Пиратского флота.
– Флота предпринимателей, мистиков, стремящихся к свету.
– А что тогда здесь делают все эти фанатики, Аврора?
– Они не фанатики. Они – святейшие из святых, те, кто наиболее трепетно предан нашему делу. Они патриоты, Итан, патриоты, желающие повторно открыть тайные силы предшествующей нашей цивилизации и вернуть потерянный золотой век. Мы хотим снова походить на богов и обладать их силой и чувственной свободой. Мы будем делать то, что хотим, с тем, с кем хотим, и наши рабы возрадуются, ибо наша тирания будет в тысячу раз слаще, чем все свободы сегодняшнего близорукого мира! Когда мы завершим свои исследования, мы, последователи Ложи, будем не в состоянии ошибаться и станем править миром с идеальным его пониманием. Нас будут посещать видения благодаря вкушаемым нами опиатам, мы будем достигать просветления через наш экстаз. Мы сами станем богами, идеальными существами! И ты все еще можешь вступить в наши ряды. Ты и маленький Гор!
– А Астиза? – Мне нужно было как-нибудь притормозить не на шутку разыгравшуюся фантазию Авроры.
Ее рот превратился в узкую щель.
– Если ты все еще будешь желать ее после того, как увидишь истинный свет.
Так вот в чем дело… Скучающие аристократы, ученые-неудачники, избегаемые другими лунатики, обанкротившиеся торговцы, обремененные долгами игроки, сифилитичные либертины, эксцентрики и ненормальные всех родов и мастей – все они наконец обрели семью в этом чудовищном извращении идеи франкмасонства, основанного шарлатаном Калиостро более чем поколение назад. Эта свора хотела владеть магией и технологиями, в этом не было сомнений, но даже больше этого они хотели наказать всех мужчин и женщин, когда-либо насмехавшихся над ними. Какая степень духовного очищения и возвышенности – считать каждого, не согласного с тобой, существом низшего порядка! Какое удовлетворение они испытывают от того, что считают себя избранной расой, не нуждающейся в моральных угрызениях братьев меньших! Какое нахальство и какой бред… Но при этом что будет, если мы все-таки найдем этот смертельный луч Архимеда? Что, если и маленький флот моей собственной нации превратится в пылающий костер из-за того, что я, Итан Гейдж, помогал этому сборищу страдающих манией величия маньяков? Я не могу так поступить – если б не маленький Гарри, обнявший меня за шею и прильнувший ко мне с глазами, инстинктивно расширившимися при виде этих заговорщиков в рясах и капюшонах. А вот и черная сопящая фигура Сокара, пса-убийцы, рыскающая в тенях. Как же вырваться из этого капкана?
Только подыгрывая им, пока не представится возможность для побега.
– Мы вернемся в Сиракузы, – сказала Аврора. – Дионис встанет во главе целой армии кающихся грешников, собственной армии Ложи египетского обряда, и приведет их в город, на помощь нам. Они притворятся пилигримами, пришедшими на празднование Успения, когда Дева Мария вознеслась на небеса. Хамиду подготовит новые корабли и подведет их к городу в нужный момент. Мы высвободим зеркало, даже если нам придется разрушить для этого весь дуомо.
– Ты собираешься взорвать церковь в католический праздник?
– Лишь небольшую ее часть, причем очень тихо.
– Аврора, это безумие. Откажись! Даже если оно там, ты не сможешь добраться до него, или вас всех просто потопят.
– Мы доберемся до него. Мы заполучим его. Ты сам предложил, как пройти мимо орудий крепости так, чтобы твоего ребенка не зацепило шальной шрапнелью. Детали спланируй с Хамиду, пока мы проведем здесь обряд Баала. А потом ты поможешь мне украсть Огонь Берберии. – Ее глаза торжествующе горели. – Мы установим его в Триполи, на крепостном валу Караманли, и когда солнце зажжет его, мы сделаем первый шаг к мировой гармонии!
Она отвернулась и начала читать какой-то древний оккультный ритуал под тревожные взгляды пиратов-мусульман, наблюдающих за этим богохульством.
– Я хочу к маме, – прошептал Гарри мне на ухо.
– Я тоже, сынок. Я тоже.
Глава 29
И вот я снова вламываюсь в церковь посреди ночи, совершая за это свое приключение столько грехов, что я побаивался, как бы не увидеть врата в царство Аида в самом буквальном и неприятном смысле. Помимо обычного святотатства, я еще и помогал пиратам и фанатикам, втянул сына в угрожающую его жизни авантюру, предал интересы моей страны и не сдержал клятву не раскрывать обнаруженный нами на карте секрет, данную трем моим друзьям. И все это во имя правого, как я думал, дела. Если мне и суждено выбраться из этой переделки, даже годы монашеских скитаний вряд ли просветлят мою безнадежную карму.
Мы ломом взломали боковую дверь дуомо со стороны виа Минерва и проследовали внутрь в сопровождении собачьего монстра Авроры, которого она держала на железной цепи. Члены Ложи египетского обряда бесшумно передвигались по улицам, словно процессия пилигримов, и спрятались в тени вестибюля дуомо меж его крученых колонн, обвитых вырезанными на мраморе виноградными лозами.
Внутри церковь показалась мне еще выше в полуночной темноте, в которой серебряный алтарь Святой Лючии горел, словно лед при свете звезд. Каждый шаг казался мне преступлением, каждое движение ересью. Сопение собаки наводило на мысли о вторжении чудовищ из преисподней. Мы прошли в капеллу и направились к двери, которая привела нас наверх. Ее замок все еще был сломан, но его роль уже выполняла деревянная планка, гвоздями крепившая дверь к косяку.
Драгут достал лом и принялся за дверь; гвозди завизжали в ночной тишине.
Внезапно раздался крик:
– Бога ради, остановитесь!
Из теней главного алтаря на нас бежал престарелый священник, полуодетый и возмущенный, потрясая кулаком в жесте мольбы и возмущения. Его крики эхом разнеслись по всем уголкам погруженного в тишину собора.
