Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Открывая новые законы природы в попытке осознать единую и цельную картину мира, он в душе все равно считает, что главное в этом мире – его собственное «Я». Он ищет отражения своего «Я» во всем, с чем сталкивается, но особенно ярко это стремление выражено по отношению к детям. С каким наслаждением он обнаруживает свои черты, пусть даже не очень привлекательные, в своем ребенке. Передавая ему все, что есть у самого человека, он не задумывается над тем, как отнесется ребенок к этому, когда начнет осознавать себя. Главное – это успеть передать как можно больше, ведь жизнь так коротка, и осознание, что ты продолжаешь жизнь в своих детях, скрашивает приближающийся с каждой минутой конец.
Каждый человек относится по-разному к тому, что рядом с ним появится его новая частичка. Но, постепенно привыкнув к этой новости, он волей-неволей задумывается над тем, какой же она будет, и какая жизнь ее ожидает. Ответить на этот вопрос нелегко, тем более, что в этом деле он опирается на судьбу, мол, будет так, как будет. Повинуясь общепринятым правилам, человек в большинстве своем склонен принимать законы материального мира как нечто данное и почти устойчивое. Можно верить или не верить в правильность их, но результаты применения этих законов можно пощупать, понюхать и даже, если очень хочется, попробовать на вкус.
Но во всем, что касается нематериального, дело обстоит значительно сложнее. Здесь каждый считает себя знатоком большим, чем другие. Здесь не срабатывает многовековой опыт человечества. Человека можно заставить подчиняться общественным нормам, но только не в своей собственной семье. Здесь он бог и царь. Для него нет ничего более ценного, чем его собственные дети. Обязательно собственные, так как именно в этом плане он собственник до мозга костей. Пусть что-то не получится, не все успеешь сделать, упустишь в воспитании множество нюансов, но, в конечном итоге, это – твое, каким бы оно ни было. Затем уже остается радоваться или огорчаться плодам своего труда, но это будет уже потом, сейчас главное – не допустить чужого влияния.
Столкнувшись с тем, что я стал уже не обычным человеком, а создателем новой жизни, мне пришлось многое переосмыслить. Из человека-одиночки, отвечающего только за себя, я превратился в человека семейного, причем осознал я себя семейным человеком не в момент регистрации брака с Анной, а именно сейчас, когда появился некто, который подтолкнул к этому озарению.
Нельзя сказать, что наша семья создавалась сознательно, с целью, грубо говоря, продолжить свой род. В моем случае это было совершенно не так. В тот момент мне нужна была только Анна и никто другой, я думал только о ней. И только сейчас я понял, что значит слово «мы». Описать словами мое новое состояние невозможно. Это целая гамма чувств и откровений. Казалось бы, сам вырос в семье, не инкубаторный. Но, как это обычно случается, о многих вещах задумываешься тогда, когда уже прижмет.
Сначала меня обуревали сомнения – со мной ли это происходит. Немного привыкнув к мысли, что действительно со мной, я начал мучиться мыслью, а каким «оно» будет. Это понятно, что девочка или мальчик. Но вот как-нибудь бы конкретнее. Изучая астрологию, я убедился, что с достаточно большой точностью можно рассчитать возможные качества ребенка, но здесь я оказался бессилен, поскольку как всегда охватил только общие принципы, но никак не методики расчета. В будущем я обязательно это сделаю, наверное, но сейчас… Хотелось знать уже сейчас.
Нетерпение нарастало с каждым часом. Попытки поговорить с Анной на этот счет не приводили ни к чему хорошему. Она считала, что это не имеет значения, ее беспокоила только одна мысль, что же будет с нами дальше. Она была почти уверена, что со мной обязательно произойдет нечто ужасное и эта убежденность изводила ее. Я уже пожалел, что взял ее с собой на заседание парламента. За те немногие часы она постепенно теряла равновесие, ожидание неизбежности действовало на нее убийственно. Смытая косметика обнажила круги под глазами. Однажды я застал ее плачущей над кипой газет и журналов. На мой вопрос, в чем причина ее слез, она молча показала на газету, лежащую сверху. Я взял ее и начал просматривать. Анна сидела и с жалостью смотрела на меня сквозь слезы.
Достаточно было беглого просмотра, чтобы понять причину ее расстройства. Газеты пестрели статьями обо мне и Петерсоне. Кто-то из журналистов пустил утку о связи нашего процесса и творящимися беспорядками. Кто-то оказался очень проницательным, и наши косточки перемывались всеми без исключения.
Чего там только не было! Самым примечательным был обзор, в котором рассматривались последние публикации. Авторы сделали вывод, что мы принадлежим к международному преступному синдикату, который в ответ на срыв беспрецедентного воровства научных идей ответили широкомасштабным терроризмом. Это же надо было додуматься до такого! Просто дух захватывает от широты размаха людского воображения. И, что самое примечательное, власти никак не реагировали на эту клевету. Очевидно, что информация о заседаниях и совещаниях была закрытой. Во многих странах прокатились митинги, в нашей стране люди бомбардировали власти с требованием ввести в качестве исключения смертную казнь, естественно, только для нас двоих. Получается, что из огня да в полымя.
Я сидел и тупо смотрел на последний обзор. У меня складывалось впечатление, что наш уважаемый президент ведет слишком уж нечестную игру. Я всегда был далек от политики, но если она ведется такими методами, то вы меня извините, о каком мире и процветании может идти речь? И что меня и Анну ожидает даже в случае, если удастся выкрутиться? И это при всем том, что люди еще не знают о помиловании, подписанном президентом? Ага, вот и разгадка! Ведь если этот документ будет обнародован, то президент окажется в одной с нами компании, а тогда уже надеяться не на что.
Я в который раз уже успокаивался после таких эмоциональных взрывов, но приступ ярости, который тряс меня еще несколько минут назад, перешел в новое качество. Я смертельно обиделся на всю эту братию. И было за что. Они манипулировали мной без зазрения совести. Что они проигрывали в случае неудачи? Можно сказать, что ничего. Катастрофа поглотила бы и их, так что дело здесь было не в портфелях. Зато в случае выигрыша сам президент и его команда приобретали такой вес, который не снился самым удачливым из политиков. С моей помощью они могли заработать авторитет спасителей мира. И не нужны никакие избирательные компании и парламенты. Вот наши боги, они способны творить чудеса. Красиво, ничего не скажешь. В такую игру могут играть только очень сильные люди, к тому же нужно иметь поистине маниакальную жажду власти. И что им я? Вздорный, пытающийся выставлять свои условия, мелкий специалист по вождению космических кораблей, к тому же ничего не требующий для себя, кроме помилования. Господи, до чего же я наивный человек! Такие люди уважают или побаиваются тех, кто дороже продается. Отлично, господа хорошие, мы еще потягаемся. Я могу стерпеть все, кроме жалости и обиды.
Я поймал себя на мысли, что акценты в этой борьбе явно смещаются. Отныне я собирался воевать не с внешним миром. Он не хочет нам ничего плохого. Я решил взять его себе в союзники и, думаю, это неплохой партнер. Чего же требовать для себя? Так, чтобы это выглядело внушительно и не вызывало подозрений? Отталкиваясь от последних публикаций, хорошей жизни на Земле мне ожидать не приходится. Мои портреты разнеслись по всему миру. Менять внешность и имя? Чистой воды бред. Я этого не сделаю хотя бы из принципа. Спрятаться мне не удастся, по крайней мере, как не удавалось сделать это до сих пор. А жить в постоянном страхе я не хочу, да теперь и не могу, когда я уже не один.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
