И все-таки Бобер шел прямо на эту гору мяса пружинистой быстрой походкой. Как-никак на него смотрели соратники, и уронить свой авторитет в их глазах было смертельно опасно.
— О! — небрежно окликнул великана Бобер. — А ты кого здесь пасешь?
Детина медленно повернул в его сторону большую, остриженную под полубокс голову, моргнул, но не произнес ни слова. Только огромная рука его, засунутая глубоко в карман, шевельнулась.
Эта рука в кармане Бобра огорчила даже больше, чем разница в весе. Что там еще за сюрприз? Даже примитивный кистень, прицепленный к такой ручище, — страшное оружие. В тесноте вагона увернуться от смертельного удара просто нереально. Тыкать же в этот мясистый живот ножами тоже опасно: сразу не наколешь, а раненый медведь, как известно, опаснее стаи голодных волков. Это в Сибири знает каждый сопляк.
Поскольку ответа Бобер так и не дождался, он задал следующий вопрос:
— Дамочку ты охраняешь?
Великан продолжал молчать, покачивая головой и держа руку в кармане. Федя строго соблюдал инструкции своей работодательницы: молчать и держать руку в кармане.
— Ты что, глухонемой? — спросил Бобер не грубо, но и не слишком вежливо, скорее раздраженно.
Детина подумал немного, потом медленно опустил и поднял голову. Так медленно, будто опасался, что огромный шар с ушами сорвется с шеи и покатится по коридору, сминая все на своем пути, а главное, сминая собственные нос и губы.
Бобер постоял немного, оценивая ситуацию, потом стал протискиваться мимо молчаливого стража, кивнув ему в ответ:
— Понял…
Он сделал знак своей шайке, и те, по одному протискиваясь мимо телохранителя Галины, проследовали за своим атаманом в следующий вагон.
Бобер был озадачен. Не все так просто с этой дамочкой. Не все так просто. Но упускать ее нельзя. Пройдет слух, что кто-то играл в поезде и не заплатил, — тотчас появится масса желающих повторить этот подвиг.
* * *
Какое-то время, несколько часов, игра имела переменный успех. Своим фокусом с заменой колоды Галина вернула себе все проигранные деньги и даже вырвала у шулеров четыре с половиной тысячи. С того момента сумма выигрыша Галины то поднималась до десяти тысяч, то сползала до нуля.
Теперь, однако, трюки мошенников вполне уравновешивались тем обстоятельством, что Галина знала карты своих противников и видела карту, которая лежала на верху колоды.
Кавказец уже не улыбался, не говорил комплиментов. «Инженер» пасовал все чаще и все быстрее, так поспешно откидываясь спиной к стене, что любой сообразил бы, зачем он это делает. Галина, кстати, не сомневалась, что, так упорно пасуя, он уже просадил те деньги, что лежали в его пиджаке, и партнеры передают ему новые суммы под прикрытием чемодана. Может быть, чемоданчик этот тоже с каким-то секретом, вроде маленьких окошечек, открывающихся, если надо достать изнутри денежку или нужную карту.
Времени до Гнилищ оставалось все меньше. Нужно было придумать что-то, чтобы переломить ход игры, нужно было решаться использовать какой-то сложный трюк, чтобы одним махом выиграть много денег и уже тогда прорываться с выигрышем на выход.
Под бедром у Галины уже лежали три червы: король, дама и валет. Мощный флэш, если собрать его до конца и выложить. Перебивается только покером или флэш-роялем. Ни того, ни другого в честной игре никому видеть не приходилось.
Галина взяла карты и невольно вздрогнула: десять и девять червей пришли ей первыми. Оставалось только подменить незаметно три карты. Всего три карты, а не четыре, не пять, и она получит непробиваемую комбинацию.
Галина исподлобья взглянула на карты соперников. Кроме очкастого, сидевшего с парой на руках, никто ничем похвастать не мог. Но ведь они еще не меняли карты, еще не передавали их под столом друг дружке.
Галина облизала пересохшие губы. Страшно.
Рискнуть или нет?
В конце концов судьба сама подкинула ей две недостающие карты, дала шанс один на тысячу. Но ведь флэш— не старшая комбинация. Что, если игроки соберут кому-нибудь покер? Вряд ли. И даже если так случится, Галина увидит это раньше, чем начнет торговаться.
— Мадам, вы играете? — не выдержал долгой паузы кавказец. — Или, глядя на эти карты, вы вспомнили посещение музея изобразительного искусства в Красноярске?
— Меняю три и пятьсот сверху, — выдохнула Галина, складывая карты стопкой.
«Инженер», конечно, сразу спасовал. Только на сей раз ему удалось посмотреть лишь на те карты, что были сданы Галине при раздаче. Кстати, не самые плохие карты: две десятки, включая червовую.
«Инженер» почесал бровь, почесал нос. Что-то из этих движений означало пару, что-то — десятки. Интересно что, хотя теперь это уже не имело значения.
Галина прикупила, причем «инженер» не увидел ни новых трех карт, ни даже тех, которые она снесла. Теперь уже не имело смысла притворяться полной дурой, Галина пошла ва-банк, и при любом исходе играть больше не придется. Она развернулась спиной к окну и теперь держала карты, плотно сомкнув их так, что ей самой видны были только маркированные уголки.
«Инженер» заелозил, запрокидывая голову. Чтобы оправдать свои странные телодвижения, он снял пиджак и аккуратно повесил его на вешалку у двери.
Ухищрения не помогли. Он так ничего и не увидел.
— Отвечаю, — кивнул очкастый, бросив недовольный взгляд на своего помощника. — И пятьсот сверху.
— Тысяча, — прочистив горло, выдохнул кавказец, плюхая на чемодан пачку червонцев.
— Тысяча, — бесстрастно произнесла Галина, выкладывая деньги. — И тысяча сверху.
— Две тысячи и прикупаю. — Очкастый бросил деньги на стол так небрежно, словно не сомневался, что вскоре заберет их обратно.
Галина обратила внимание, что очкастый взял из колоды тройку и семерку, но когда разложил карты в веер, то на руках у него оказалось четыре туза. Хорошая работа.
— Пас. — Кавказец бросил карты и устало прислонился лбом к прохладному оконному стеклу. Может, кто-то и поверил бы в то, что он просто решил остудить голову, но только не Галина: генацвале, похоже, получил пинок ногой от очкастого и теперь, как и «инженер», силился «прощупать» соперницу с противоположного края.
Галина поменяла две карты, одна из которых тут же исчезла под столом, уступив место червовой даме. Эти сброшенные карты, по мнению Валентина, всегда представляли самую большую проблему и наибольшую угрозу для ловкого игрока. Но теперь поздно об этом думать. Последняя игра, последний кон.
— Пять тысяч! — поднял ставку очкастый. Деньги лежали на столе таким ворохом, что уже не оставалось места для игры. Нерозданную колоду отложили в сторону, сброшенные карты были погребены под купюрами.
— Пять, — подтвердила Галина, выкладывая на стол все, что у нее осталось. — Вскрывайте!
