Через несколько мгновений Годфри вынырнул над поверхностью, размахивая перчаткой, как белым флагом.
– Змеиного гнезда нет, – радостно сообщил он.
Я рассмотрела пятнистое тело. Оно слишком явно совпадало с описанием доктора Совера азиатской кобры, которую Ирен застрелила на Монмартре: примерно пять футов в длину, толщиной с ножку стола; пестрый рисунок пятен, сужающихся к хвосту, который по размерам равнялся всему телу маленького Оскара. Только развращенный ум мог найти красоту в этих смертельно опасных, похожих на свернутый кнут, изгибах.
– Возможно, доктор Уотсон собирался заполнить ее опилками и сделать чучело, как любит Сара Бернар, – предположила я.
– По-моему, нет. Думаю, кто-то, напротив же, намеревался заполнить доктора Уотсона ядом кобры.
– Брось, Нелл! Понятное дело, тот тип, о котором Стенхоуп собирался предупредить доктора. Наш визит оказался успешным: мы нашли именно того Уотсона, которого искали.
– Какое облегчение, – слабо произнесла я. – Сомневаюсь, что смогла бы хозяйничать в кабинете постороннего доктора, руководствуясь фальшивыми неопределенными подозрениями. – У меня родилась новая мысль: – Годфри, если яд кобры такой смертельный, почему нам попадаются мертвые кобры, а не мертвые жертвы?
– Ты ставишь вопрос, как настоящий прокурор, – похвалил он меня, наклоняясь, чтобы вернуть на место труп змеи, от которого я была счастлива избавиться.
После нескольких энергичных встряхиваний коврика кобра снова оказалась спрятанной под письменным столом.
– Вот, аккуратно лежит, где лежала, – доложил Годфри.
– Это не мой письменный стол и, конечно, не моя забота.
– Ждать доктора Уотсона, как и собирались. А потом зададим ему несколько вопросов об Афганистане.
Глава двадцать первая
Дилемма доктора
Прошло сорок непростых минут, в течение которых Годфри продолжал осматривать помещение, а я старалась не слишком часто глядеть на коврик под письменным столом, проверяя, нет ли признаков движения, – ведь известно, что некоторые змеи впадают в зимнюю спячку, и где гарантия, что наш экземпляр не воскреснет из мертвых, – и наконец дверь открылась.
Не знаю, каким я представляла себе доктора. Вероятно, довольно слабовольным, раз его так легко уводил от домашних и профессиональных обязанностей столь неуравновешенный господин, как Шерлок Холмс. Конечно, мне было интересно, действительно ли Уотсон посетил Брайони-лодж в компании хваленого детектива и коварного короля. Спутник Холмса запомнился мне как обычная, весьма незначительная персона. Поэтому я не предполагала увидеть бравого джентльмена, который стоял теперь передо мной, – мужчину возрастом до сорока с крепкой боксерской фигурой, приятными симметричными чертами и скромными усиками, которые напомнили мне об утраченном украшении Годфри.
– Мистер Маршвайн? – спросил джентльмен. – Мисс… э… Баксли?
– Так и есть, – поднявшись, сказал Годфри, избегая явной лжи.
Я и сама обрадовалась, что меня ошибочно приняли за несуществующую мисс Баксли, потому что мы нарушили правила гостеприимства, воспользовавшись отсутствием хозяина. Этот доктор Уотсон определенно не выглядел ни писателем, ни слабой личностью, которую мог против воли увлечь человек с экстравагантным, но сильным характером. У него были повадки врача… и бывшего военного.
– Чем могу быть вам полезен? – спросил доктор, направляясь к своему столу.
Мой взгляд сразу устремился на коврик.
– Вообще-то, – небрежно начал Годфри, – мы здесь не для того, чтобы консультироваться по медицинскому вопросу.
– Вот как? – Доктор сел и зевнул. – Вы должны меня простить. Я занимался пациентом с нервным истощением. – Я услышала, как он вытянул ноги под столом и откинулся на спинку кресла, которое жалобно скрипнуло.
На коврике перед столом образовались складки. Я закусила губу.
– Мы пришли по личному делу, – продолжил Годфри. Он был поразительно откровенен для человека, который всего несколько минут назад обыскивал помещение.
– И?.. – Тон доктора Уотсона стал немного резким.
Теперь я его узнала! Он и есть тот персонаж в сельской шляпе, который помогал вчера бледному мужчине войти в квартиру дома 221-б на Бейкер-стрит.
– Мы ищем человека, который пропал после битвы при Майванде.
– После битвы при Майванде? Мой дорогой сэр, странно, что вы сейчас упомянули Майванд; недавно после многих лет я снова стал думать о тех днях. Почему вы решили обратиться ко мне по такому делу?
Годфри, как весьма проницательный адвокат, для большей убедительности подался вперед на стуле и понизил голос:
– Видите ли, мы встретили человека, который помнит, как вы оказали помощь именно тому, кого мы ищем, во время битвы при Майванде. В ваших воспоминаниях о том времени, возможно, найдутся подсказки, по которым мы сможем проследить путь бедного Блоджетта.
– Блоджетта?
– Ну да, Джаспер Блоджетт, жених мисс… э… Баксли, который пропал девять лет назад.
Доктор Уотсон непонимающе переводил взгляд с одного из нас на другого:
– Блоджетт? Баксли? Девять лет?
– Точно. Вот трагическая история в простом изложении. Юношу призвали на войну. Девушка ждала его дома. На чужой земле произошла битва, которая все смешала. Люди ранены, убиты, теряют голову и… просто теряются. Мисс Баксли преданно ждала почти десять лет, доктор, и теперь получила сообщение из Индии, в котором говорится, что бедный Блоджетт еще жив, но не совсем владеет собой.
– Вашего Блоджетта кто-то видел?
– Верно. И если удастся найти зерно истины в ваших воспоминаниях о раненом, которому вы оказали помощь, это, вероятно, поможет нам отыскать бедного Блоджетта.
Лицо доктора стало раздраженным.
– Уважаемый сэр, милая мисс Баксли, мои собственные воспоминания очень сбивчивы. Я сам был ранен при Майванде.
– Ох! – воскликнула я в разочаровании, что долгожданная ниточка оказалась столь бесполезной.
Однако доктор Уотсон принял мой возглас за проявление сочувствия и продолжил рассказ более теплым тоном.
– Пуля попала в плечо, – объяснил он Годфри доверительно, как мужчина мужчине, хотя я тоже была здесь и все слышала. – Если бы не мой ординарец Мюррей, который перекинул меня через лошадь и вывез из опасного места, меня бы здесь не было. – Затем он похлопал себя по бедру под столом: – Другая пуля вроде бы пришлась в ногу, хотя я этого не помню, потому что меня скосила лихорадка. Но уж очень стыдно врачу признаваться, что он страдает от фантомной раны. Сомневаюсь, что смогу вам помочь.
