Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Духарев с хрустом потянулся. Он еще не решил: окунуться сначала самому или сразу вместе с Пеплом.
– Бегом? – предложил сын.
– Давай.
И они помчались через лагерь, огибая редкие шатры, перепрыгивая через спящих, уклоняясь от верховых.
Молодой гридень, Артемов дружок еще по «отроческой» дружине, пустил коня наперерез и попытался ухватить парня за чуб.
Артем легко увернулся и так треснул коня по крупу, что тот заржал и взвился на дыбы. Гридень, конечно, не свалился, но удержать коня не сумел, и конь едва не приложил копытом дружинника, разжигавшего костерок.
Дружинник отшатнулся:
– Карась безрукий твой папаша! – закричал он.
Кони духаревской дружины паслись у заросшей камышом заводи под присмотром нескольких отроков.
Табунок тысяч на пять голов. Большая часть – некрупные степные лошадки, печенежские и хузарские, заводные и вьючные. Этих подкормят и выкупают пастухи. Но боевых коней, если могут, обихаживают сами хозяева.
Артемов жеребец должен был пастись вместе с лошадьми его тысячи, но вчера вечером они с отцом вместе прокатились по степи, и Артем сдал скакуна отцовским пастухам.
Шагах в двадцати от табуна они остановились.
– Ну, чей первый прибежит? – задорно бросил Артем.
– Давай, – согласился Духарев.
Сын посвистел тихонько.
Отец – тоже, но по-другому и погромче.
Ближние лошади встрепенулись, посмотрели на людей, потом снова опустили головы.
Первым прибежал Пепел. Заржал негромко, ткнулся мокрыми губами в лицо. Духарев пошарил в кармане (по местной моде в портах карманов не полагалось, но Сергею шили по особому заказу), достал яблоко.
Артем свистнул еще раз. Он был раздосадован: и конь его опоздал – вот только бежит! И яблока у него нет.
– Ай-я-а! – закричал он, побежал навстречу, запрыгнул на бегу и, не дожидаясь отца, помчался мимо камышей к свободной воде.
Сергей с улыбкой смотрел ему вслед. Мальчишка! Хоть и командует полусотней… таких же безбашенных сорвиголов.
– Айда купаться, – сказал он Пеплу и легко побежал по влажноватой траве.
Жеребец потрусил за ним, не обгоняя и не отставая.
Гонцов Люта дозоры Святослава увидели вскоре после полудня, когда войско русов уже устроило привал, пережидая самое жаркое время.
Гонцов было двое, у каждого – по паре утомленных заводных.
По пути они вспугнули тарпанов, отдыхавших в редкой тени невысоких деревьев. Дикие лошадки, завидев людей, вскочили и помчались прочь.
Кто-то из дозорных не удержался, пустил стрелу. Попал. Покатилась по пыльной траве молоденькая кобылка. Дозорный вопросительно глянул на старшего, тот кивнул: свежее мясо не помешает. А то все рыба да рыба.
Гонцы на удачливого стрелка даже не глянули.
Устали.
Пока их вели к князю, они успели поделиться с дружинниками дурными вестями: печенеги оплошали, пропустили хакана с его воями к Саркелу.
Гонцы поносили копченых худыми словами: струсили «богатыри»-цапон. Увидели серебро арабских броней, решили, что вся хузарская рать движется на них, и дали деру. Гридней же Люта было слишком мало, чтоб удержать несколько тысяч латной конницы. Так что хузары не только осаждающих разогнали, но и осадные машины пожгли.
– Пускай! – беспечно махнул рукой Святослав. – Зато теперь все лисы в одной норе собрались. Значит, на целых десять дней опередил нас Йосып. Молодец!
Неудивительно, что опередил. Во всех кочевьях, которые попадались по дороге, стражи хакана забирали лошадей. Считай, два раза в день на свежих пересаживались, а боевые «арабы» и аргамаки бежали налегке. Впрочем, и русы своих боевых коней не изнуряли, ехали на заводных. Приотстали, конечно, но не страшно. Прав князь: никуда хакан из своей Белой крепости не денется. А пять с лишком тысяч наемников – это пять тысяч ртов.
Может, когда-то давно Белая крепость и была белой, но теперь ее стены стали грязно-бурого цвета. Впрочем, от этого крепость не казалась менее грозной. На фоне примитивных укреплений Итиля и Семендера Саркел выглядел как воин в полном боевом в сравнении с каким-нибудь пермяком-охотником. Могучие стены, тяжело нависающие башни с узкими бойницами, железные ворота, ров, соединенный с рекой (крепость была построена на полуострове), подъемный мост. Саманные домики – этакий шедевр византийской военной архитектуры. Должно быть, немало отстегнули хузарские хаканы ромейским строителям.
Печенегам на эти стены влезть – что суслику Дон переплыть. Но поначалу они пытались. Надеялись на численное превосходство: гарнизон крепости – сотен пять, причем большинство – гузы, с которыми копченые довольно успешно резались. Наскочили, забросали стрелами, полезли наверх по наспех сколоченным лестницам…
Штурм обошелся копченым почти в тысячу покойников. Немногочисленные русы в этой глупости не участвовали. Они занялись делом – изготовлением осадных машин.
Так и развлекались: копченые грабили окрестности, болтались под стенами, постреливая в защитников (скорее из удали, чем осмысленно). Защитники отстреливались со стен, но на вылазки не отваживались. Прошло три недели, а потом русы подтянули к крепости первые свежесколоченные осадные орудия и принялись методично долбить камнями ворота.
Воротам эти камни оказались что слону дробина. Тогда Лют велел перенести огонь на стены. Ущерб вышел незначительный. Защитники в ответ разбили пару русских камнеметалок собственными орудиями.
Печенеги тем временем дограбили окрестности, заскучали и стали потихоньку отбывать к родным кочевьям.
Ко времени появления хакана с гвардией, «богатырей»-цапон под крепостью осталось тысяч семь. И еще Лют со своей полутысячей. По мнению Люта, их было вполне достаточно, чтобы поиграть с хаканом в веселую игру «кто кого». Но копченые дали деру, едва завидев впереди сверкание кольчуг исламских наемников. Те, в свою очередь, преследовать печенегов не стали, даже не из осторожности перед обычной степной тактикой заманивания, а потому что тяжелой коннице гоняться за легкой бессмысленно. Пожгли Лютовы машины и вошли в крепость.
То есть формально осада все еще продолжалась, но теперь ворота крепости были большей частью открыты, и из них время от времени выезжали всадники и шугали все еще болтавшихся поблизости копченых. Еще Йосып разослал гонцов, приказывая своим подданным в очередной раз подниматься на защиту своего хакана. Большая часть гонцов была перехвачена, письма Люту прочли. Были они грозные, но вряд ли пробудили бы в подданных воинственный пыл. Есть у некоторых правителей такой обычай: сначала ободрать свой народ как липку, а потом взывать к патриотизму. Иногда, конечно, это срабатывает, но не в данном случае.
Не пришло под стены Саркела грозное хузарское ополчение.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
