Власть крайне жестока. Человека значимого она преобразует в еще более весомого, а человека ничтожного делает омерзительным. Яркий пример — некоторые российские министры. Путину повезло, Путин оказался естественным, а естественные люди всегда остаются интересны. Можно «накачать» образ, и некоторое время он будет держаться на плаву, но когда образы искусственны, они, как в шоу-бизнесе, очень быстро лопаются. Люди мощные, сильные, цельные, как правило, остаются надолго. Хотя Путину надо очень четко понимать, что любой, кто придет к власти после него, за все просчеты, которые, бесспорно, были — чиновничий беспредел, страшная бюрократизация страны, по-прежнему колоссальный разрыв между богатыми и бедными, — попросит ответить своего предшественника. Рано или поздно Путину предстоит столкнуться с колоссальной критикой в свой адрес, которую сейчас Кремль предпочитает не слышать, считая, что надежней всего критику игнорировать, считая продажной. Хотя, что интересно, сам Путин играет здесь роль охранителя. Нередко в таких случаях он выглядит намного более спокойным, чем его ближайшее окружение, которое, если бы ему дали такую возможность, постаралось бы, чтобы вообще никакой журналистики не было, а были бы бесцветные листики ни о чем. Путин часто выступает тормозом подобных авторитарных тенденций.
Останется ли Путин у власти?
Я думаю, что Путина, как и любого другого человека, подобный вопрос раздирает на части. Очевидно, что тот образ жизни, который он сейчас ведет, и возможность реально влиять на жизнь всего мира привлекательны для него. В нем, как и в любом нормальном человеке, наверняка живет тревога — как по поводу изменения статуса и работы, так и тревога за страну, потому что не все еще доделано. В то же самое время он понимает, что президентство не прибавляет ему здоровья. Это тяжелая, сложная, изнурительная работа, которая вынуждает во многом себе отказывать в силу неимоверной публичности — в возможности побыть с домашними, пообщаться с дочерьми. И, конечно, для семьи Президента это страшное испытание. Еще раз подчеркну: заметьте, насколько Путин корректен в выстраивании отношений со своим семейством. Этого никогда нельзя было сказать о Ельцине, дети и внуки которого просто поперек горла. Вернее, дети и внук.
Путин, конечно же, в определенной мере не хочет оставаться во власти. Ему есть чем заняться в этой жизни, он и без президентства сможет получать удовольствие и продолжать активно и плодотворно трудиться. С другой стороны, Путин как футболист, раз поигравший в мадридском «Реале», — ему очень тяжело будет выступать за ярославский «Шинник». Из-за этого в Президенте наверняка борются разноречивые чувства, но вряд ли у Путина, как у человека, признающего закон, есть выбор. Можно, конечно, искать разнообразные ходы, в том числе создавать новую Конституцию, но я не думаю, что он захочет это делать. Уходить все равно придется. Так уйти, чтобы остаться, в российской истории еще никому не удавалось. Не быть в Кремле и управлять страной, к сожалению, невозможно.
Интересно другое — уход Путина явится началом обострения внутренних разборок. Команда Путина неоднородна, там до сих пор множество прений. Внутриадминистративные войны могут выйти из этой подковерной возни, где крайне популярно взять и кого-то подставить, рассказать, вскрыть, положить Путину на стол документы, после чего начинается опала.
В народе до сих пор существует несколько историй о внезапной болезни Сечина. Сложно сказать, правда это или нет, но ходят слухи, что Сечину каким-то образом удалось сделать так, чтобы Путин вместе с действующим на тот момент британским премьером Джоном Мэйджором присутствовал на подписании сделки ТНК — ВР. Говорят, что после этого Сечин месяц болел, так как знал, что его уволят. И было за что — Путин не очень хотел быть ассоциирован с коммерческими структурами, тем более со структурами ТНК. Также известно, что крайне близкие к Президенту люди, занимающиеся его охраной, в результате деятельности, приписываемой группировке Сечина, на некоторое время попали в опалу и были отстранены от «тела» благодаря слишком активному участию в ряде коммерческих проектов известных кавказских бизнесменов.
Так почему же создана структура, которая, с одной стороны, делает все, чтобы Президент получал только ту информацию, которая нужна, а с другой стороны, пытается управлять государством, и почему она обросла своими партиями и своими силовыми подразделениями? Вот в газетах пишут: в Генеральной прокуратуре создается следственное управление, откуда выгоняются люди Сечина. А зачем их выгонять? Что это такое — люди Сечина, разве все не государевы слуги? Разве все не слуги веры, царя и отечества? Что это за офицер, который служит Сечину, он присягу давал Родине или Сечину? Дурацкий вопрос, ваше благородие. Родина мне платит 19 тысяч рублев максимум, а благодаря той или иной персоне я и катаюсь хорошо, и живу правильно, и все у меня замечательно. А все потому, что целые отрасли, компании, регионы отданы на кормление новой знати, которая у нас выросла.
Реальная, настоящая политика вся идет в Кремле. Мой великий тезка философ Владимир Соловьев сказал: «Задача государства не в том, чтобы построить рай на земле, а в том, чтобы не допустить ада». Я внимательно наблюдал за происходящим в нашей стране и думал: а ведь решения, которые принимает Владимир Владимирович Путин, никогда не являются самыми сильными, а всегда являются наименее слабыми. Потому что тонкость государственного устройства такова, что важно не сделать слабого шага, когда ты проигрываешь все и система начинает рассыпаться как карточный домик.
Сейчас все ждут, что будет дальше. Вопрос заключается не в том, какая группировка победит, а — какая сила? Сила, которая хочет видеть Россию великой и свободной, или сила, которая видит Россию как кусок для кормления, который можно раздать своим, разорвать, расхитить страну. Конечно, все уверены, что они патриоты. Но патриот, цитируя того же Аристотеля, должен всегда помнить: не может человек не руководствоваться соображением права, без права он претворяется в худшее, что может быть, — в животное, не ведающее совести. Никто не выше права. В нашей стране это звучит смешно и глупо, но — никто не выше права.
