Книга Счастье будет! - София Катенина

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63

Неужели теперь ей нужно капитулировать? Катя расчувствовалась до того, что не могла сдержать слез.

– Что это? Ты плачешь? – Веня изумился так, словно перед его очами замирроточило изображение Геннадия Малахова.

– Ну да. Я плачу. Я иногда плачу. Я вообще, живая! – огрызнулась Катя. – Мне тоже бывает страшно, особенно когда натыкаюсь на бабищ в белье из «Дикой орхидеи» в своей квартире, – всхлипнула она.

Веня неловко вскочил из-за стола, перевернув бокал с водой, и рванул к Кате.

– Любимая, – прошептал он, – еди... Единственная моя.

Вокруг столика начался замысловатый композиционный танец – официанты «Варваров» пытались свести нанесенный Веней ущерб к минимуму. Они незаметно убирали все острое, колющее, режущее и стеклянное.

– Я блузку наделаааа, – завывала Катя, – камею купилааа! А тыыыыы!!!

– Я гад, дурак, скотина, сволочь, – уверенно заявлял Вениамин, осыпая Катю неловкими мелкими поцелуями.

– Хотела твоей маме понравиться... книжки читала! – рыдала Катя. Столько слез не выходило из нее со времен средней школы, когда ей дверью прищемили палец.

– Несравненная! – Веня дернулся, сбивая со скатерти графин. – Обожаемая! Королева моя! – Вениамин плюхнулся на колени, толкнув тележку с сыром. Тележка покатилась по залу.

За соседними столиками раздались жидкие неуверенные аплодисменты.

Через полтора часа, оплатив гигантский счет за испорченное имущество и химчистку господину, английский костюм которого был испачкан в ароматном мягком сыре, Вениамин и Катя отправились домой. Еще в такси между ними вспыхнула неудержимая страсть; она же настигла их на лестнице и гналась вверх, достигнув апогея на кухонном столе в Вениной квартире. В процессе примирения стол был сломан, но такие мелочи Катю и Веню уже не волновали.

Среди разбитых чашек и ваз, которые невозможно было склеить, каждый из них понял, что нашел единственное чувство. И оно было воистину нерушимым.

Уже позже, прижав ухо к замочной скважине, Катя стала свидетельницей исторического разговора.

– Алло, мамуля, – лепетал Веня в телефонную трубку. – Я приду не один. Нет, не Лев Карлович. И не Григорий Абрамович, нет. Я приду с очень хорошей девочкой, она тебе обязательно понравится. Нет, что ты, не курит. Катенька. Ага, да, Катенька. Ну все, мне пора бежать.

В этот день удача благоволила разбитым сердцам и слегка беременным женщинам, впрочем, немного радости осталось и для меня.

– Мы едем за город, – объявил Никита, – надень, пожалуйста, джинсы и прихвати сапоги на низком каблучке.

– Ты же их терпеть не можешь, – улыбнулась я.

– Именно. И решил их убить самым простым способом, – расхохотался Никита.

Мы запрыгнули в машину и всю дорогу орали песни. Нам было хорошо, я с нежностью смотрела на мужественный профиль Никиты, который никак не хотел сознаваться, куда именно мы едем.

Однако если бы я умела читать мысли, я прочитала бы наш маршрут и догадалась, что мы едем чуть дальше Горок-10, где располагаются частные конюшни. И что этим волшебным вечером мне предстоит прогулка верхом рядом с мечтой всех девиц от семи до семидесяти – рядом с принцем на настоящем белом коне.

Орлик. Гонористый ахалтекинский жеребец, отливающий золотом, с прозрачными ресницами. Он был прекрасен, как ангел, но не отличался покладистым нравом.

Я потянулась, чтобы погладить нежную, бархатную морду, а он попытался цапнуть меня за руку большими белыми зубами.

– Ай! – Я отдернула руку. Так и знала, что за всеми этими сказочками с конями скрывается какая-то подстава.

Никита прекрасно держался в седле, я же отчаянно трусила. Запах конюшни, кожи, сена и травы, солнечные пятна на манеже и наши улыбки – я не могла припомнить, когда еще я была так... счастлива. Пусть даже в седле я напоминала не прекрасную амазонку, а плохо завязанный мешок с сушеными грушами.

– Где ты научился так... сидеть в седле? – спросила я своего принца, не сводя с него восхищенных глаз.

– Ты еще так многого обо мне не знаешь, – хитро улыбнулся он.

Как возникает и откуда приходит любовь? Как мы отличаем ее от восторга, восхищения, вожделения, желания? В какой именно момент мы понимаем, что наше сердце больше не принадлежит нам? Может быть, тогда, когда он открывает кошелек, чтобы оплатить нам драгоценное ожерелье, но вернее, сильнее и неотвратимее, когда он наклоняется, чтобы приклеить пластырь на нашу содранную коленку.

И даже в день, как этот, когда кажется, что в мире нет ничего прекраснее, ничего желаннее, чем чистый воздух прозрачного майского вечера и последних лучей солнца, мы понимаем – только человеческое тепло придает смысл каждой минуте жизни.

Редкое, как розовые бриллианты, ценное, как сама жизнь, человеческое тепло, которого никогда не бывает много и никогда не бывает достаточно.

– Знаешь, я не думал, что в моей жизни будет такое, – вдруг задумчиво сказал Никита и погладил меня по волосам.

– Какое? – Я повернулась к нему.

– Я не думал, что настанет момент, когда одна девушка займет место всех остальных. Так, что они будут не важны, – серьезно ответил он.

Я почувствовала сильнейший укол совести.

– Я люблю тебя, – только и смогла произнести я.

Можем ли мы надеяться, что нас полюбят? Полюбят такими, какие мы есть, – с лишним весом и приверженностью к калорийной итальянской кухне, с решительным нравом, толкающим нас в объятия байкеров... такими, какие мы есть, отчаянно борющимися и проигрывающими, постоянно проигрывающими войны с начальством, собственными страхами, ошибками, бывшими мужчинами?..

Сегодня днем об этом задумались сразу две известные мне женщины. Катя, которую вытошнило после ужина. И Нина, которая от ужина отказалась.

Что же касается меня, я знала, что, даже если любовь и вера откажут мне, у меня останется надежда.

Надежда, которой я не дам умереть.

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63