— Еще как-нибудь напомни, чтобы я научил тебя верным словам, — подтрунивая, сказал Мерфи и отхватил кусок сандвича. Кривобокий, но вкусный.
Лулу прислонилась спиной к другой стойке и тоже откусила маленький кусочек.
— Я кое-что выяснила насчет тебя.
Мерфи подумал, что она опять залезала в Интернет. Интересно, хорошо ли она разбирается в компьютере, чтобы выудить нужную информацию? Насторожившись, он снова отпил из бутылки.
— А именно?
— Ну, во-первых, ты любишь старую музыку. Я просмотрела твою коллекцию дисков. Она очень ограничена, Мерфи.
— Не более чем твоя коллекция DVD и видеокассет.
Лулу наморщила нос.
— Да у меня тонны фильмов.
— Да, и все с хеппи-эндом.
— А что ты имеешь против хеппи-энда?
Мерфи посмотрел на ее унылую мордашку и внезапно понял: она прелестна всегда — и когда смеется, и когда хмурится, и когда недовольно кривит лицо. Он представил себе, что всю оставшуюся жизнь каждое утро будет просыпаться рядом с этой прелестью, и улыбнулся.
— Ничего не имею. Более того, я надеюсь, что в моей жизни тоже будет один из таких хеппи-эндов.
— Правда?
— Правда.
Под его многозначительным взглядом Лулу залилась краской. Она оставила недоеденный сандвич и открыла бутылку с водой.
— Я теперь знаю, почему ты не довел до ума свой дом. Никаких пустяков. Все только необходимое. — Прежде чем продолжить, она отпила из бутылки. — То, что имеешь сегодня, можно потерять завтра. Так?
— Ну, что-то в этом духе.
— Но если ты однажды потерял все, это вовсе не значит, что это должно повториться.
— Ты хочешь сказать, что не нужно жить прошлым. — Мерфи снова отхлебнул пива и со значением посмотрел на нее. — Хороший совет, принцесса.
Лулу выпятила нижнюю губу.
— Тигренок мне нравится больше.
— Почему?
— Потому что, когда меня называют принцессой, я чувствую себя этакой паинькой.
— А ты и есть паинька, солнышко. Именно это-то я в тебе и люблю.
Стоп!
Лицо Лулу омрачилось, и Мерфи испугался, что ляпнул что-то не то. Черт! Слово на букву «Л»? Он не говорил ей «Я тебя люблю», хоть и любил ее. Он решил, что для этого еще время не пришло. Проклятие!
— А я думала, ты разглядел во мне что-то другое. Мерфи отставил пиво, но с места не сдвинулся.
— Ты меня не поняла.
Лулу, с трудом сглотнув, пожала плечами:
— Если ты будешь думать, что я вся такая хорошая, чистая, ну, вроде как мадонна, то ты не захочешь…
— Трахаться только ради удовольствия?
Лулу вспыхнула.
— Я бы употребила другое выражение, но, — она взяла свой сандвич, отщипнула от корочки, — именно это я имела в виду.
Понятно. Теперь он целился в доброго старого Терри. По-миссионерски консервативного или ревностного христианина, который занимался сексом с определенной целью, но не для удовольствия. А может, у него просто вставало, только когда она, такая хорошая, послушная жена, лежала на спине. Мерфи одного не мог понять — почему Лулу так стесняется говорить об этом. В памяти всплыла одна ее фраза (Господи! Неужели это было только вчера?) о том, что она оказалась не той женщиной, на которой, как думал ее бывший муж, он женился.
— Я лишь строю догадки, поэтому поправь меня, если я ошибаюсь. Я думаю, твоему мужу не нравилось, когда ты громко кричала или становилась в постели несдержанной.
— Бывшему мужу. Да, что-то вроде того.
— Если он из-за этого бросил тебя, то парень совсем идиот.
— Он бросил меня потому, что я с изъяном.
Мерфи изо всех сил уцепился за стойку, на которой сидел, пытаясь обуздать гнев… хотя бы немного.
— Что это, черт возьми, значит? Лулу отвела взгляд.
— Давай не будем об этом.
С изъяном? Мерфи потер шею. Он не знал, как себя вести. Хоть бы она намекнула, о чем речь. С изъяном?
— Я никогда еще не встречал такой женщины, как ты, Лу-чана. Ты полна жизни, заботлива, добра, сексуальна… — «Я хочу прожить с тобой до самой старости».
Лулу прикусила нижнюю губу и посмотрела ему в глаза.
— По-твоему, я сексуальна?
Звучавшая мелодия закончилась, и тут же заиграла другая — песня Марвина Гэя «Давай начнем». Ох, детка. Ангел, бесенок. Принцесса, тигренок.
— Да у меня, даже когда я просто смотрю на тебя, возникает эрекция.
— В самом деле? — Лулу улыбнулась, и Мерфи, переполненный чувствами, понял, насколько она ранима.
— Ты к тому же еще и талантлива. — Он подмигнул ей. — И не в чем-то одном. Ты щедро одарена природой. — Увидев, что Лулу улыбается, и не просто улыбается, а сияет, Мерфи взял из керамической вазы слева от себя апельсин и бросил ей, а потом еще и еще. Лулу поймала их, как ловила булавы, которые ей кидала Трикси, и начала жонглировать, создав из них у себя над головой арку. — Великолепные, умелые ручки.
— Спасибо, — поблагодарила Лулу с усмешкой.
— Ты, наверное, это уже не раз слышала?
— Если бы мне каждый раз в таких случаях давали пятицентовую монетку. — Она снова подбросила апельсины, но уже стала жонглировать ими в противоположном направлении. — Глаза в этом деле тоже важны. Координация глаз, рук и много-много тренировок.
Мерфи, развеселившись, допил пиво.
— Я бы так никогда не смог.
— Конечно бы смог. Это же простой каскад из трех мячей. Ты научишь меня словам песни, а я тебя — жонглировать.
Мерфи рассмеялся.
— Идет.
И тут Лулу, вдруг пронзительно завопив, запустила апельсины — один, два, три — куда-то поверх его головы. Летящие фрукты слились в воздухе в одно расплывчатое пятно. Что за…
— Черт!
Мерфи обернулся и увидел Боги, увертывающегося от второго и третьего апельсинов. Из того, что он, выругавшись, прижал ладонь к своему глазу, Мерфи почти не сомневался, что первый солнечный шарик Флориды достиг своей цели.
— Этот тип из компании Поли! — крикнула Лулу Мерфи. — Прячься!
Мерфи спрыгнул со стойки, прежде чем она успела запустить в Боги бутылку с минеральной водой. Он давился от смеха, который изо всех сил пытался сдержать: ведь Лулу в конце концов думала, что защищает его. Однако не рассмеяться оказалось задачей не из легких, тем более что вид у Боги был ошеломленный, а это такая редкость. Мерфи оторвал взгляд от своего пострадавшего брата и тихо проговорил Лулу на ухо:
— Причинение телесных повреждений сотруднику федеральной службы противоречит закону, солнце мое. Хорошенько подумай, прежде чем швырять эту бутылку.
