Мик улыбается:
— Было весело, Принцесса.
— В Нью-Йорке я так не напивалась, — говорю я и чувствую, что мой голос звучит как голос Ориол, когда она рассказывает мне о каком-нибудь из своих достижений, которым особенно гордится, например о том, что разложила свои мягкие игрушки но размерам.
— Нет, Люси, не напивалась.
— Интересно, что бы произошло, если бы я так напилась?
Мик пожимает плечами и садится. Движение быстрое и решительное, что демонстрирует крепость его мускулов.
— А теперь я принесу тебе большой стакан воды, и ты перестанешь пить.
И это говорит о том, что он не слишком хорошо меня знает.
Шум, постоянный шум, выкрики и слезы достигают своего апогея. Люди кричат, болтают, смеются, поют, но никто никого не слушает. Мик возвращается несколько секунд или, может, минут десять спустя. Он приносит с собой бутыль воды и приводит Джоу Уайтхеда. С момента знакомства с Джоу в сентябре мое первое впечатление о нем (как о некомпетентном и надоедливом типе) подтвердилось, если не сказать ухудшилось: эдакий прыщавый, потный и подлый человечишка. Все это я могла бы ему простить, если бы он хорошо работал, но он работает плохо. Я слишком пьяна, чтобы утруждать себя вежливой беседой с ним. Когда он спрашивает, весело ли мне, я изрекаю: «Я вас не слышу, слишком громко играет музыка», а затем снова переключаюсь на Мика.
К моему раздражению, Мик не ложится снова на огромную кушетку, хотя Джоу без колебаний бросается на нее и принимается шлепать по ней руками и ногами, как обычно бьют по снегу, делая снежных ангелов.
Мик настаивает, чтобы я села прямо и выпила воду, которую он принес. Я принимаюсь мрачно отхлебывать воду — не уверена, хочу ли протрезветь. Я очень повеселилась, когда опьянела, а мне в последнее время так не хватало веселья. Надо признаться, что я в действительности ни с кем не разговаривала. Мне не представилось возможности ни пообщаться, ни произвести впечатления на окружающих, и я явно не в состоянии осуществить это теперь. Я не потанцевала и не осмотрела террасу, а она, наверное, с подогревом, и оттуда должен открываться потрясающий вид на Лондон. Возможно, я не воспользовалась своим вечером свободы оптимальным образом, но я неплохо повеселилась и не хочу трезветь. Стоит Мику отвернуться, как я украдкой поспешно отхлебываю из любого бокала, который окажется под рукой. Поскольку счет за вечеринку оплачивает фирма, на столе в беспорядке стоит множество недопитых отставленных бутылок и бокалов. Таким образом, я смешиваю водку, джин, шампанское, пиво и вино — игра в русскую рулетку. С каждым новым глотком я думаю: может быть, именно он опрокинет меня.
Я придвигаюсь к Мику и спрашиваю:
— Что ты думаешь о детях?
— Я их люблю, но не могу съесть целиком, — с усмешкой бросает он. Откуда-то доносится взрыв смеха, он кажется мне безумным и неестественным. О боже, это я смеюсь.
— Не понимаю детей, — признаюсь я. — У меня есть один ребенок — дочь, но я не знаю, что с ней делать. — Он холостой парень и даже не спрашивает, что я имею в виду, но мне плевать, я воспринимаю его молчание как приглашение продолжить беседу. — Я имею в виду все эти бесконечные посещения зоопарка, организацию детских праздников и все эти запахи. — Мик слегка побледнел, и я сочла, что лучше не вдаваться в подробности, рассказывая о тех отвратительных запахах, которые время от времени издают дети, вторгшиеся в вашу жизнь. — Я не знаю собственной дочери. Не знаю существа, которому дала жизнь.
Внезапно правдивость и печаль этого замечания возвращают меня на землю. Боюсь, что вот-вот разревусь. Проклятый алкоголь. Я миллион раз была свидетельницей того, как нечто подобное происходило с другими, как же я могла позволить себе дойти до такого состояния? И я решаю сменить тему разговора.
Я осматриваю помещение, где проходит вечеринка. Похоже, все уже в достаточной мере опьянели, чтобы вырваться из рамок привычной светской беседы и даже вежливой болтовни коллег; комната источает откровенную бесстыдную беспорядочность. Мне нравится подобное волнующее безрассудство, я испытываю потрясающие ощущения.
Я приближаю губы к уху Мика так, что он, наверное, ощущает мое дыхание на своей мочке. Я вижу, как волоски на его шее приподнимаются. Интересно, это единственная часть его тела, которая поднимается, проявляя ко мне внимание? Одной рукой я обхватываю его шею, другая падает ему на бедро.
— К тому же у меня есть муж, но я не знаю, что с ним делать, — шепотом признаюсь я. — Думаю, что и он больше не знает, что делать со мной. Забыл.
Я даю возможность сказанным мною словам повиснуть в воздухе между нами. Мик не смотрит на меня, а устремил взгляд куда-то вперед; его неподвижность доказывает, что я завладела его вниманием. Остальная часть зала, еще секунду назад казавшаяся такой шумной и мощной, похоже, куда-то исчезла. Мир замер в ожидании ответа Мика. Я прекрасно понимаю, что я совершила — открыла банку с червями. Я хочу, чтобы ему в голову проникли кое-какие мысли, неуместные, опасные мысли. Я хочу, чтобы Мик почувствовал мою неудовлетворенность и поступил соответствующим образом. Более того, мне просто необходимо, чтобы он действовал. Он выглядит чрезвычайно сексуально сегодня вечером, и он здесь, рядом, верно? И он вполне доступен. Ведь так? А мне необходимо ощущать себя желанной.
Кажется, будто проходит несколько световых лет, прежде чем Мик в полной мере оценивает ситуацию. Я на редкость пьяна и выражаю разочарование по поводу своей семейной жизни, я сижу рядом с ним на большой кожаной кушетке, если он намерен сделать ставку, то лучший момент, чем сейчас, ему вряд ли представится.
— Ты не говорила ничего подобного, когда мы были в Нью-Йорке, — осторожно замечает он.
По правде говоря, я ожидала, что он предложит мне перебраться в какое-нибудь другое, более тихое местечко, так что отвечаю прямо и бесхитростно:
— Я никогда так не напивалась в Нью-Йорке, Мик. Он быстро поворачивается ко мне:
— Не в моем стиле соблазнять пьяных женщин, Принцесса. Спасибо за предложение и за все прочее. — С этими словами он встает и обращается к Джоу: — Приятель, мне нужно уйти. Позаботься о том, чтобы Люси выпила побольше воды, а через час посади ее в такси, ей тоже пора домой.
— Слушаюсь, капитан, — говорит Джоу, поднимая руку ко лбу, словно отдавая честь.
И Мик выходит из комнаты, даже не взглянув в мою сторону.
Он ушел, и я почувствовала себя глупой и рассерженной. Я испытываю отвращение к нему и к себе. Я не могу поверить, что только что предложила ему себя на блюдечке, а он ответил «нет». Нет! Он хотел этого в Нью-Йорке, я уверена, что хотел. Что случилось в промежутке? Неужели я так постарела?
Джоу садится.
— К черту воду. Что он о себе возомнил?
Проходит несколько минут, прежде чем я начинаю понимать, что говорит Джоу. Я ощущаю себя потерянной и отвергнутой.
Джоу снова усаживается рядом со мной. Я даже не заметила, что он уходил, но он явно отлучался к бару. Он с решительным видом опускает серебряное ведерко, и я вижу торчащую оттуда бутылку шампанского «Кристал».
