42
Москва. 24 декабря, понедельник
Эта зима походила на затяжную холодную осень. Мелкий снежок сменился дождем, капли барабанили по крыше, стекали по стеклу стареньких “Жигулей”. Елена Гущина выбрала одну из сотен капель, решив: если в нее попадет другая капля, разговор не состоится, а если ее смоет ручейком, она тут же прекратит глупую игру.
Намеченный объект на лобовом стекле оказался стойким. Его огибали ручейки, обстреливали другие капли, но все мимо.
Девушка подняла глаза, оглядывая хмурое, не по-зимнему сырое декабрьское небо. Обложило. Однако нет тяжести в серых облаках, чуточку не хватает в них свинца, чтобы нависнуть над городом и пролить настоящий осенний дождь. Разом смыть все дурацкие капли, такие же мысли, настроение, чувства.
Елена опустила запотевшее стекло, поежилась от прохлады и сырости, которые не бодрили, вползая в машину, а заставляли думать о домашнем тепле и уюте. О камине и потрескивающих смоляных поленьях, об ухоженном саде, о замысловатых тропинках, вдоль которых растут цветы... Наверное, если у нее будет все это, она посадит массу осенних цветов, самых стойких; когда деревья зазолотятся и начнут ронять листву, сад покроется яркими островками цветов. Она бы жила среди зелени, растворилась в ней, чувствуя покой и уединение.
И вообще, ей было жаль букеты цветов, уже погибших. Киоски и рынки, заполненные цветами, всегда вызывали гнетущее чувство, будто проходишь мимо памятников или находишься в склепе. А новогодняя елка в квартире виделась покойницей, которую скоро вынесут вперед ногами.
Уйдя в свои мысли, Елена забыла и про каплю, и про наивную детскую игру. То ли смыло ее, то ли было точное попадание.
Она вышла из машины и легко взбежала на пятый этаж. Дверь открыл парень в майке с коротким рукавом и тренировочных штанах.
– Привет, – поздоровался он, ничуть не удивившись визиту Гущиной. – У тебя горячую воду отключили?
– Да, пришла отмываться. Позорно мы поступили, Резаный.
– У меня мать дома, – понизил голос Алексей, – называй меня по имени. У нее слух, как у старого филина. И голос такой же, сейчас начнет ухать: “Кого зарезали, где?” Проходи, чего стоишь?
– Я на минуту, думала, поможешь. Четыре адреса тебе, четыре мне.
– Леша! Не держи гостью на пороге, – раздался из комнаты женский голос. – Пригласи войти.
– Я говорил, – Резанов кивнул в сторону. – Я свист пули за пять метров слышу, а она за сто с небольшим. Акустик. – Он глянул на связку ключей в руках девушки. – Ты на машине? Жди меня, и я спущусь.
43
25 декабря: вторник
Марковцев взял в руки бланк заявления на сорок два пункта. “Прошу предоставить гражданство Российской Федерации в порядке регистрации. Ниже сообщаю о себе следующие сведения”.
– Заполняй, – сухо потребовал Гришин. – Фамилия, имя, отчество на твой выбор. Сделаю тебе паспорта – обычный и заграничный. Работай, работай, – поторопил он, – без официальных бланков сделать ничего не смогу. После сбегаешь сфотографироваться, принесешь четыре фото 5 х 6.
– Дай авторучку. – Марковцев почесал в затылке и начал заполнять форму. Изредка он улыбался и качал головой, что-то бормотал под нос. Через десять минут перед полковником лежал готовый бланк. Брови Гришина поползли вверх.
1. Фамилия, имя, отчество: Марковцев Сергей Максимович.
