Снова наступило молчание.
Но вдруг отчетливый голос произнес:
— Нет, нет, отец, отчаиваться не надо!
Молчание и затем тот же несколько заглушенный голос быстро-быстро заговорил.
Марта, забыв обо всем остальном, слушала этот сомнамбулический голос, то громкий, оживленный и жаркий, то тихий и неразборчивый, слегка охрипший. Целых два часа монах говорил в своем беспокойном сне. Без всяких переходов он говорил о своих грандиозных планах, вспомнил об отнятии у Марты ее новорожденного сына, о страшной операции на острове Кабрере… Потом он обратился к будущему: он уже видел истребление всех флотов, подчинение всего Мира, побежденного и распростертого под его железной пятой…
Бавкида не понимала, что слышала. Но Марта понимала даже слишком. И она слушала, задыхаясь, почти падая без памяти и хватаясь за стену. Она впивалась в эти ужасные раскрытия тайн. Иктанэр! О, она уже догадалась, что он был ее сыном. Сын ее!
Холодный пот выступил у нее на лбу. В глазах ее горел лихорадочный огонь. Сердце ее билось, словно хотело разорваться. И в ее ошеломленной голове вихрем крутились ужасные мысли, разбуженные словами монаха.
— Бавкида! Бавкида! — пролепетала бедная женщина. — Нужно спасти моего сына, спасти его! Помешать преступлениям, пролитию крови! Ах, Моизэта!
И негритянка подхватила в свои объятия упавшую без памяти Марту.
В девять часов утра после этой необычайной ночи, Оксус, Фульбер и Иктанэр были в лаборатории, в бассейне снабжения «Торпедо». Подводный аппарат весь сверкал под электрическим светом.
— Сколько мин? — спросил монах.
— Снаряжение полное, — отвечал Оксус. — Шестьдесят.
— И склад провианта?
— Полон.
— Элементы?
— Обновлены.
— Все, значит, в порядке?
— Все!
— Да, все! — подтвердил и Иктанэр. — И я отправлюсь.
— Вот, сын мой, ультиматум! — проговорил монах.
И он передал Иктанэру серебряный, герметически закупоренный футляр.
— Будь благоразумен!
Трое мужчин переглянулись. И внезапно Оксус раскрыл свои объятия.
Иктанэр словно бы поколебался. Но две слезы засверкали на его ресницах, и он кинулся на грудь к Оксусу.
После него Фульбер взял молодого человека за руки и, глядя ему в самую душу, проговорил:
— Я не привлеку тебя в свои объятия раньше, чем ты не найдешь Моизэту. Иди же!..
Огромная армада тем временем быстро шла в Красном море. При выходе из Суэцкого канала она перенесла сильную бурю. Между слишком тесно шедшими судами произошло несколько столкновений. Один крейсер даже потонул и так быстро, что не могли спасти никого из его экипажа. Но потеря одной боевой единицы в такой громадной флотилии, конечно, представляла лишь незначительный случай.
Миноносец дальнего плавания «Циклон» и английский истребитель «Свифт» предшествовали флоту, делая оба по тридцать шесть узлов в час. Сопровождаемые дюжиной других миноносцев и истребителей различных наций, они образовывали собой самое острие всего авангарда.
Оба суденышка прошли Аден, не заходя в него. Они сначала должны были сделать поспешную разведку до острова Сокоторы и затем вернуться в Аден, где заготовлены были колоссальные количества угля для поочередного снабжения всех судов флотилии. В Адэне «Свифт» и «Циклон» должны были дождаться обоих адмиральских кораблей, т. е. «Дриднойта» — адмирала Бересфорда и «Республики» — адмирала Жерминэ, которые шли вслед. Командир английского истребителя и французского миноносца должны были представить главнокомандующим их рапорт о своей отважной рекогносцировке, после чего лишь мог быть формально подтвержден, или, при необходимости, отменен предварительный приказ о концентрации всего флота на широте острова Сокоторы.
На палубе «Циклона», рядом Сизэра и Сэнт-Клер, опершись на перила, исследовали горизонт в морские бинокли.
Им пришлось прочно расставить ноги и цепко держаться на палубе; они даже схватились руками за поручни борта, до такой степени расходилось море, и его волны то и дело перекатывались через всю палубу с носа до кормы и швыряли судно как щепку. Рев моря и удары волн производили оглушительный и беспрерывный шум. Ветер, однако, стихал, и небо было ясно.
— Эта невыносимая качка, — проговорил Сэнт-Клер, — должно быть, осталась от вчерашней бури, взбудоражившей весь Аденский залив.
— Это несомненно! — равнодушно ответил Сизэра.
Но в ту самую минуту, когда он произносил эти слова, пронзительный свист вдруг покрыл весь шум, и нечто вроде метеора взлетело из моря справа от судна и, пронесшись над миноносцем, исчезло опять в волнах с левой стороны. В то же время раздирающей крик боли раздался на судне и один матрос рухнул на палубу с окровавленным лбом.
Оба офицера и матросы подбежали к нему и подняли его. У него была контужена голова у самого начала волос надо лбом.
Он был ошеломлен и дико вращал глазами.
— Ударило! Ударило! — повторял он.
— Господин командир! — крикнул в то же время другой матрос. И Сизэра один из людей подал трубку из блестящего металла.
Вся эта неожиданная сцена длилась меньше какой-нибудь минуты.
Еще меньше того времени потребовалось Сизэра, чтобы сообразить положение.
— Это Иктанэр, — проговорил он, глядя на полученный таким неожиданным образом футляр. — Это Иктанэр пронесся над нами и бросил нам это. Сэнт-Клер велел повернуть курс и на всех парах идти в Аден. Нам здесь делать больше нечего.
Раненый матрос уже был перевязан и мог вернуться к своему месту. Сизэра ушел в свою каюту. А Сэнт-Клер велел повернуть назад и передать такое же распоряжение на «Свифта».
Два часа спустя, французский миноносец и английский истребитель входили в порт Адэна.
В десять часов утра на «Дриднойте» собрался военный совет. Он состоял, помимо Сэверака, из семнадцати адмиралов, представляющих те семнадцать наций, которые участвовали в образовании мировой эскадры. Здесь же находился и лейтенант Сизэра.
И здесь должен был быть прочитан по-французски (как и написан Фульбером) его ультиматум на языке, понятном всем семнадцати адмиралам. Раньше, однако, его прочтения Сизэра доложил совету, при каких обстоятельствах получен был на «Циклоне» серебряный футляр, после чего адмиралы Бересфорд и Жерминэ вскрыли трубку, и из нее выпал пергамент, на котором владелец Затерянного острова изложил свои условия мира.
Продолжительное молчание следовало за этим чтением.
Затем адмирал Бересфорд поднялся и произнес следующее:
— Господа, фальшь трех лиц, подписавших этот ультиматум очевидна. Всякий знает, что Моизэта находится на Затерянном острове. Следовательно, мы и не можем вернуть ее, раз она не в нашей власти. По моему мнению, надо, без дальнейших проволочек, идти вперед и освободить Мир от этой тройки разбойников.
