— Наш мистер Харлоу, — произнес Рэй Уичелси спокойно, но с нажимом, — этот мистер Харлоу, которого вы только что описали, — крупный компьютерщик. Изобретатель. И крупный предприниматель. Я в этом почти уверен.
— Ну а нам-то что? — спросил Натбридж.
— А то, что он может позволить себе купить целый табун таких кобылок.
Скромный мистер Харлоу покупал великолепную двухлетку в подарок на свадьбу жизнерадостной вдовушке, которая избрала его своим третьим мужем. Первый и второй мужья помыкали ею, но зато, скончавшись, оставили ей по целому состоянию. Джулз Харлоу был богаче их обоих, но предпочитал, чтобы правила в доме жена. Вдовушка в нем души не чаяла.
Она прекрасно разбиралась в лошадях и проводила целые дни на ипподроме. До того, как Джулз встретился с ней, он весьма смутно представлял себе, что такое Кентуккийское дерби. Он проводил свои дни, конструируя и разрабатывая микросхемы. Джулз казался тихим, потому что был целиком погружен в свои мысли.
Когда эти двое впервые отобедали и переспали вместе, они обнаружили, что их интересы и характеры, на первый взгляд столь разные, странным образом сходятся. А время спаяло их союз намертво.
А тем временем в Англии матушка Сэнди Натбриджа радостно собирала вещи и безуспешно пыталась утихомирить двоих внучат, Боба и Миранду. Бобу было десять лет, Миранде восемь. Они с бабушкой ехали в Южную Каролину, чтобы провести две недели пасхальных каникул вместе с папой.
Сэнди Натбридж был в разводе и редко виделся со своими детьми. Предстоящий приезд детей и матери радовал его несказанно. Целых две недели! Сэнди попросил Рэя Уичелси, чтобы тот на это время освободил его от работы.
Он выслал своим деньги на дорогу: его матушка была вдовой и жила на скудную пенсию, а бывшая супруга Сэнди, которая снова вышла замуж, сказала, что, если он желает повидать детей, пусть сам и оплачивает дорогу. Сэнди поехал встречать детей в аэропорт. Детишки повисли у него на шее, и Сэнди понял, что деньги были потрачены не зря. Его мама, в новом платье, утирала слезы платочком, а ребята, никогда прежде не покидавшие Англии, глазели на бескрайние просторы Америки, изумленно разинув рот.
Сэнди Натбридж снимал двухкомнатную квартиру на четвертом этаже кондоминиума, стоявшего на берегу озера. Из окна открывался изумительный вид на яхты, лес, серо-голубую гладь озера и заходящее солнце. А всего в часе езды по хорошей дороге лежал край коневодов, где Сэнди сидел в офисе Рэя Уичелси, закинув ноги на стол и попивая кофе из одноразовых стаканчиков. Рэй Уичелси не платил ему жалованья — только комиссионные, и комиссионные Сэнди получал наличными.
Короче, жизнь Натбриджа полностью соответствовала стандартам умеренного процветания — жизнь достаточно честного торговца, не страдающего политическими амбициями.
Дети — и мать Сэнди, — конечно, устали от перелета через океан. Но тем не менее пришли в экстаз от «настоящего американского ужина», состоявшего из гамбургеров и жареной картошки. Дети впервые услышали выражение «захлопни варежку» и повторяли его с невинным удовольствием.
Это было во вторник. В среду утром, когда подошло время завтрака, Сэнди Натбридж накинул поверх пижамы тонкий халат и, оставив свое семейство поглощать незнакомые им прежде кукурузные хлопья, как всегда, спустился вниз, в холл кондоминиума, купить в киоске-автомате свежую газету.
За столом в холле сидел служащий кондоминиума в синей форме. Он исполнял одновременно обязанности охранника и консьержа, записывал, кто кому звонил, и передавал сообщения. Сэнди Натбридж, как обычно, мимоходом бросил ему: «Привет, Билл!» — и направился к лифту, не обратив внимания на двух вооруженных полицейских, стоявших у столика Билла. Но тут Билл сказал полицейским:
— Это он!
Полицейские внезапно ожили, точно марионетки, которых дернули за веревочки. Они набросились на Сэнди Натбриджа, с размаху приложили его лицом о стенку, оклеенную обоями с зеленым рисуночком, и приказали:
— Руки вверх! Ноги расставить!
Сэнди Натбридж прожил в Штатах достаточно долго и знал, что протестовать бесполезно. Надо же полицейским убедиться, что он не прячет под пижамой пистолет! Сэнди показалось нелепым, что они так грубо сковали ему руки за спиной и «зачитали его права», которые состояли в основном из угрозы, что все им сказанное может быть обращено против него. Но ведь в Америке так принято.
— Простите, а в чем, собственно, меня обвиняют? — поинтересовался Сэнди.
Полицейские этого не знали. Им было сказано просто «доставить Натбриджа для допроса».
Сэнди Натбридж попросил позволения вернуться наверх, чтобы одеться и сказать детям, что он отлучится на пару часов. Полицейские не потрудились ответить — просто пихнули его в сторону двери.
— Билл, предупредите мою маму! — крикнул Сэнди через плечо. Впрочем, он не рассчитывал, что его просьба будет выполнена. Билл был не из тех, кто спешит оказать услугу.
Сэнди Натбридж все еще не принимал арест всерьез. Уж слишком это было похоже на сцену из фарса. Он здорово посмеялся над полицейскими, которые долго петляли по переулкам, потому что никак не могли выехать на шоссе, ведущее в город. Но когда в участке его бесцеремонно затолкали в камеру и заперли, Сэнди начал понимать, что дело серьезное.
После длительных протестов ему наконец позволили сделать один звонок. Сэнди позвонил своему приятелю-адвокату и попросил успокоить его семью, которая, вне сомнения, тревожится, и немедленно приехать на выручку.
Сэнди Натбридж никогда прежде не пользовался услугами адвокатов в связи с уголовными делами — его еще ни разу не арестовывали. Поэтому он не знал, что его приятель — неплохой собутыльник, но адвокат не блестящий. Он даже не подозревал, что арестовали его именно из-за этого приятеля, который сообщил кое о чем тому, кому этого рассказывать не стоило.
Приятель-адвокат, которого звали Патрик Грин, пообещал разузнать, за что, собственно, арестовали Сэнди, и через некоторое время сообщил:
— Тебя разыскивала ВНС по делу о неуплате налогов трехгодичной давности, связанному с депозитами в твоем банке. Подозревают, что ты замешан в торговле наркотиками.
В четверг утром ошеломленный и к этому времени уже всерьез встревоженный Сэнди Натбридж оказался в суде (после ночи, проведенной в неуютной камере) и предстал перед судьей. Судья не был уверен, имеется ли достаточно доказательств для его заключения под стражу, но у него был готов выход для любой ситуации. На просьбу Патрика Грина отпустить Сэнди немедленно прокурор ответил, что, поскольку Натбридж является британским гражданином и живет в Америке по «зеленой карте» (которая на самом деле была белой), он может скрыться и покинуть страну до того, как ВНС завершит расследование. Поэтому прокурор возражал против того, чтобы Натбридж был отпущен под залог.
Однако судья, у которого за плечами были годы и годы нудных разбирательств, стукнул своим молоточком и объявил, что Натбридж может быть отпущен под залог в сто тысяч долларов.
