— Но ты ни о чем не догадывался, и я сказала Ковалеву, чтобы он не опасался тебя.
— А кто такой Гуров?
— Гуровы-то? Это два брата, они близнецы, один беленький, второй черненький. Один работает в какой-то службе охраны при администрации. У них два удостоверения на имя Игоря Алексеевича Гурова, обе ксивы с разными фотографиями. Ковалев познакомился с ними в гостинице. Они охраняли каких-то очень важных персон, а он дежурил от отдела. Вот они и снюхались.
Как животные, за версту нюхом чувствуют друг друга. Волки позорные! — мне пришлось отвернуться от нее. Я смотрел на стену, словно пытался высмотреть что-то необыкновенное. Я даже не заметил, что мысленно заговорил на жаргоне.
Юлины глаза наполнились слезами, и мутная жидкость быстро-быстро потекла по ее лицу. Я еще никогда не видел, чтобы женщина плакала такой обильной мутной жидкостью.
— Когда ты потерял интерес к новой работе, Ковалев забыл про тебя. Но тут ваш Сергей Петрович сам взялся за дело, он давно догадывался, что дело нечисто. Мне Ковалев пожаловался, что новый начальник копает под него. И Леша очень злился на тебя, дескать, если бы не идиот-стажер, тогда в отделе по-прежнему работал бы старый начальник, я не помню, как его звали.
— Леонид Иваныч, — кивнул я Юле, на мгновение восстановив в памяти облик Тортиллы Вербного.
— Вот-вот, Леонид Иваныч. В общем, Ковалев стал нервным, злым. Особенно сильно он разозлился, когда стали наблюдать за мной и за тобой. Сергей Петрович решил, что ты — главный наводчик в банде.
— Почему? — шарахнулся я в сторону, с силой ударившись башкой об стену.
— Потому что ваш одноногий шпион видел нас вместе несколько раз, а он давно подозревал меня. Вот так они вышли на меня и заодно на тебя. Ковалев решил в последний раз ограбить клиента и после этого уехать из города.
— А зачем ему столько денег?
— Не знаю, — пожала плечами Юля, — он ничего не говорил. Мечтал о большом бизнесе, хотел свою фирму организовать. Но это так, трепотня, серьезно он не слишком распространялся о своих делах. Скрытный очень.
Выдохнув воздух, я принялся потирать больное место на голове. На месте удара вскочила огромная шишка. И почему со мной вечно происходят непонятные истории? Резвый сам мне дал Юлин адрес на Кирочной улице. И он знал, что Юля съехала оттуда, а я помогал ей при переезде. Значит, уже в то время Сергей Петрович со своими людьми следил за мной. Какой же я болван! Они с самого начала провоцировали меня…
Если Юля не врет, получается, что банда действовала почти в открытую, да и чего им бояться? Получая информацию из первых рук, заметая следы, они никого не боялись, полностью утратив чувство опасности.
Для кровожадных животных это недопустимо, так можно и промах совершить.
Получается, сейчас Стрельников продолжает охоту за мной и Юлей, он по-прежнему доверяет Ковалеву, и вполне возможно, совсем скоро они нагрянут в Веселый поселок в полном составе. Доказывай потом, что ты не верблюд! Надо что-то делать, но что? Позвонить Сергею Петровичу? Но он не поверит мне, скажет: «Ты что, стажер, с дубу рухнул?»
Мысль металась, как мышь, загнанная в мышеловку, из угла в угол и обратно. Юля устало прикрыла глаза. Сейчас она совсем не походила на гринду, жадную и алчную, несущую в себе аромат крови. Милое тонкое лицо сузилось, губы строго подобрались, и только в уголках прикрытых глаз затаились слезинки. Немного отчаяния — и слезинки поплывут по щекам, унося с собой мечту о сказочном закордонном рае.
Выйдя в коридор, я прошелся взад-вперед, пытаясь собрать мысли в логическую цепочку.
«Мысли у тебя прыгают, как у шелудивой собачонки блохи, — приговаривала бабушка, выслушивая мои рассказы о разных детских приключениях. — Ты собери их в кучу, а то я никак не могу понять, что ты хочешь сказать».
Но я так и не научился собирать свои мысли в единое целое, могу думать о вечности и тут же отвлечься на анекдотическую тему. Например, пытаюсь объяснить, что такое смысл жизни, и одновременно прислушиваюсь к урчанию в животе. Почему духовное и физиологическое так тесно переплетаются в человеке?
Что главнее для меня — любовь к Юле или долг? Вообще-то я никому ничего не должен! Шагая по коридору из угла в угол, я пытался логически осмыслить ситуацию, и ни хрена у меня не получалось. Тогда я вытащил мобильный, завалявшийся в кармане в полном затишье, и набрал номер.
— Мама, это я!
Мама так давно не слышала мой голос, что тихо ойкнула и замолчала. Я долго говорил, путано объясняя, что нахожусь в Веселом поселке у девушки Юли, что Стрельников меня подозревает, что я никому не причинил вреда и что вообще я — честный и хороший парень. Другого сына у нее не будет, надо что-то делать, а что делать, неизвестно. Мобильная связь существует не для длинных разговоров о смысле жизни, долге и любви к падшим девушкам. Мама еще раз ойкнула и тихо сказала:
— Сынок, я все поняла. Я еду к Сергею Петровичу.
Она повесила трубку, а я поплелся в комнату. Мне нужно было успокоить Юлю и вытащить ее из этого ада.
Юля лежала на кровати, ничем не прикрытая, хрупкая и беззащитная. Мне захотелось защитить ее от бед и несчастий, алчности и страданий. Очищение приходит от сострадания, кажется, я не перепутал основную заповедь моей бабушки. В далеком детстве бабушка научила меня выхаживать искалеченных птичек, собачек и кошечек. Неужели Юля не заслужила малую долю сострадания?
Я отвернулся, пытаясь скрыть отвращение. Нежное чувство смешивалось с гадливостью, я никак не мог забыть Юлины слова. Даже бабушкины заветы о сострадании ко всем болящим и страждущим не помогали.
— Дэн, подойди ко мне, — слабым голосом сказала Юля.
Нехотя, еле волоча ноги, я подошел к кровати.
— Подойди поближе, мне надо сказать тебе очень важное. — Юля приподнялась и протянула мне руку.
Я стоял, не шелохнувшись, и Юлина рука бессильно упала, не встретив поддержки от меня.
— Дэн, помоги мне! Я пропаду здесь. Меня ждет суд и большой срок. Ковалев не пожалеет меня, он всю вину свалит на меня. Я больше не увижу свободы. Никогда! Я пропаду в России, пропаду-у-у…
— А ты думала, что это будет продолжаться вечно? Вы будете грабить, убивать, и вам все сойдет с рук? Кто убил старуху Лузьениху?
От анекдотичности ситуации у меня закололо в животе. «Кто убил старуху-процентщицу?» — вспомнилось мне совершенно некстати.
— Ковалев. Сначала к ней приходил Гуров, тот, который светленький. Позже пришел Ковалев и убил ее. Она впустила его в квартиру потому, что знала: она же приходила в отдел после смерти своего дяди. Братья сдадут Ковалева, чтобы не брать вину на себя.
— Если их поймают, — сказал я и подумал, что разговариваю совершенно непрофессиональным языком. Нужно было сказать — «если их задержат».
— Их точно поймают! — горячо подхватила мои слова Юля. — Но я хочу тебя попросить — помоги мне.
