В нем вздымалось отравляющее и жалящее чувство вины, но все же Камерон не мог избавиться от ощущения, что, оттолкнув Джиллиан, он поступил правильно.
У нее достаточно мужества. Ей надо осознать свою собственную силу и то, что источник этой силы в ней самой. Не порочность, а достойная восхищения сила духа, которая слишком долго была взаперти. Она никогда в полной мере не постигнет силы своего характера, если будет считать, что кто-то высвободил эту силу.
Он оттолкнулся от дерева и побежал, а потом, зацепившись за крепкое молодое деревце, на бегу развернулся и посмотрел на дорогу.
Не повезло. Солдаты были от него всего в пятидесяти ярдах, но ни один из них не заметил Камерона.
Ну что ж, надо будет подойти поближе и попробовать еще раз.
Он затопал по кустам, ломая ветки, вороша кучи опавших листьев. Внезапно его заметила лошадь: она вертела головой, всхрапывала, раздувала ноздри, прядала ушами.
– Кто идет? – окликнул всадник.
Исторгнув из груди громкий вопль, Камерон рванулся из леса на середину дороги. Он пригнулся, замахал руками и заорал как африканская обезьяна, чтобы эти нескладехи наверняка его заметили. Потом он повернулся и затопал по дороге, убегая прочь от солдат.
Солдат, который окликнул Камерона, поднял крик, и вскоре за ним поскакали несколько человек. Камерон решился оглянуться через плечо, после чего побежал еще быстрее. Жажда битвы бушевала в его преследователях, и Камерон впервые понял: им так хочется драки, что они могут убить его, до того как поймут, каким прекрасным заложником он мог бы оказаться.
Не сейчас, молился он. Прежде чем умереть, ему надо выиграть побольше времени для Джиллиан. Кроме того, если он умрет сейчас, от этого не будет никакой пользы. Непременно надо, чтобы солдаты приняли его за Карла Стюарта и доставили к Кромвелю. Вот тогда можно будет и умереть.
Несмотря на разумные доводы, инстинкт заставлял его бежать. Его усталые ноги затопали быстрее в бессмысленной попытке убежать от преследователей, затем чувство чести и ответственности перевесило его стремление убежать.
Остановившись, он поднял руки, признавая свое поражение.
– Я сдаюсь, – крикнул он. – Не убивайте меня.
Солдаты, придержав коней, окружили его. Один приставил саблю к его груди, у другого в руке был мушкет, нацеленный Камерону в голову.
– А собственно, почему бы нам тебя не убить? – спросил третий солдат. – Бегство от патрулей лорда-протектора – преступление, которое карается смертью.
Джиллиан просила его предоставить солдатам самим строить догадки о том, кто он такой.
– Так вы не знаете, кто я? – тихо спросил Камерон и затаил дыхание в ожидании, удастся ли ему сыграть свою роль.
Солдаты по-прежнему смотрели на него в недоумении; один зевал, еще один нахмурился и сказал:
– Какая разница, кто он. Убей его.
Камерон ждал, затаив дыхание, молясь, чтобы кто-нибудь из них отменил приказ. Вместо этого они стали пробовать остроту своего оружия. Тогда он подавил вздох и тряхнул головой, чтобы высвободить волосы из-под ремешка, а затем нарочито опустил одну руку и провел пальцем по усам…
И тут один из солдат выпрямился в седле.
– Да это же король! – крикнул он. – Мы поймали Карла Стюарта!
– Карл Стюарт больше не король, – проворчал другой, но остальные восторженно закричали, не обращая на него внимания. Вскоре руки Камерона был привязаны к туловищу, и идти он мог только мелкими шагами из-за короткого ремня, которым его стреножили.
– Ты король? Ты Карл Стюарт? – подозрительно спросил капитан.
Камерон не ответил.
– Это он! – закричал другой. – Сознавайся!
– Я был бы дураком, если бы сознался, – наконец сказал Камерон.
Его полуправда была встречена возгласами ликования.
– Надо немедленно доложить о нашей удаче лорду-протектору, – заявил солдат, первым признавший в Камероне короля. – Кромвель нас щедро вознаградит.
– Да, но как мы его доставим к лорду-протектору? – спросил другой. – Он не может ехать верхом со связанными ногами, а бросить короля Англии на круп коня как мешок муки…
– Карл Стюарт больше не король Англии!
Слушая споры о том, как лучше его перевозить, Камерон с трудом подавил раздражение. Вдруг он услышал топот копыт и скрип колес фургона, который он узнавал так же, как знакомые голоса.
Это были Джиллиан и ее отец.
Камерон пал духом. Было уже далеко за полночь. По его расчетам, визит милосердия давно уже завершился, и Джиллиан сейчас ехала в Лондон. В том, что он пообещал ей пять дней, ему оставалось винить только самого себя.
Пять дней. От этой мысли Камерон немного приободрился. Даже после такой долгой задержки Джиллиан сможет надежно укрыться в Линчестере до того, как поднимется шум и крик, если только она вовремя уедет из дома. Она должна сделать это, другой возможности быть вместе у них нет.
– Как это кстати. Конфискуйте экипаж! – неожиданно приказал командир.
Когда Джиллиан подъехала ближе, один из солдат окликнул ее. Камерон не слышал разговора, только тихое бормотание солдата и резкие возражения Джиллиан.
Один из охраняющих Камерона солдат надавил острием сабли ему между лопатками, и он споткнулся – ему мешали идти путы на ногах, да и не заинтересован он был приближаться к фургону. Ему не хотелось, чтобы Джиллиан увидела его. Несмотря на то, что он сам добивался этого ареста, стоять связанным и покоренным было унизительно.
Острие сабли снова укололо Камерона, и по спине его медленно поползла густая теплая кровь.
– Иди быстрее, иначе лезвие будет входить с каждым разом глубже, – рявкнул его мучитель, – и в конце концов проткнет тебе сердце.
У Камерона был соблазн позволить солдату выполнить свою угрозу – в таком случае для него все кончилось бы здесь и сейчас, – но он подумал: «Это Джиллиан. Она все поймет. Она не будет считать меня слабаком из-за того, что я позволил другим при помощи насилия одержать над собой верх».
Легкая улыбка тронула его губы, и, почувствовав необычайный прилив сил, он медленно двинулся в сторону Джиллиан, сохраняя достоинство, насколько это позволяли спутанные ноги.
Спор между Джиллиан и командиром стал слышнее, и Камерон уловил конец фразы:
– …отвезти Карла Стюарта.
Она, должно быть, поняла, что произошло, но сумела не показать этого.
– Мне все равно, пусть хоть сама добродетельная королева Бесс воскресла из мертвых ради одного лишь удовольствия прокатиться в моем фургоне! Лорд-протектор говорит, что королевская кровь не дает никаких прав на особые привилегии. Вы не можете забрать мою лошадь и фургон только потому, что Карлу Стюарту вздумалось в нем покататься.
