Внутри у него все кипело. Заметив неподалеку своего дядюшку, не спускающего внимательных глаз с Элизы, Фридрих ринулся к нему.
– Это, разумеется, твои штучки! – гневно бросил он князю Адольфу.
Дядюшка вздрогнул от неожиданности, обернулся к барону и, проследив за его взглядом, мирно заметил:
– Ошибаешься, дорогой. Это твоих рук дело. Ты получил то, что заслуживаешь. Никогда не оставляй женщину без своего внимания.
Ауленберг вспыхнул и хотел ответить грубостью, но князь взял его под руку и отвел в сторону от любопытных ушей.
– Я знаю, ты не любишь советов и никогда им не следуешь, – понизив голос, заговорил он. – Но прислушайся к моим словам хоть один-единственный раз. Не позволяй гордости и обидам властвовать над твоей душой. Элиза по-настоящему любит тебя, а ты лишаешь ее возможности дарить тебе свою любовь. Сейчас ты превыше всего ставишь свою независимость, но какой от нее будет прок, когда тебе исполнится лет пятьдесят? Разочарование и горькие сожаления – вот удел одинокого мужчины.
Фридрих замер и с удивлением слушал обычно высокомерного князя. Впервые дядюшка говорил с ним столь доверительным тоном о столь личных вещах.
– И вот еще что. Хочу сообщить, что перевел большую часть наследства на твое имя, не дожидаясь рождения первого внука. Надеюсь, ты не окажешься эгоистом и подаришь Элизе ребенка. Она с такой нежностью осматривала детскую, в которой прошли твои ранние годы, что я осмелюсь предположить, что ей уже сейчас хочется стать матерью. Быть может, в этом случае ей будет легче переносить твою холодность.
Фридрих почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он бросил сердитый взгляд на Элизу, которая все еще находилась в объятиях Айзенберга.
– Ты так уверен в моей супруге?
– Я имел возможность поближе познакомиться с ней. И я верю, что ты выберешь правильный путь.
Музыка стихла, и Ауленберг поспешил подойти к супруге, пока ее вновь не увлекли на танец. И, разумеется, он застал ее в окружении нескольких великосветских повес. Они откровенно пожирали Элизу масляными глазками и одаривали похотливыми улыбочками. Фридрих затрясся от ярости. Как смеют они так беззастенчиво пялиться на его жену!
Ауленберг решительно двинулся вперед, намереваясь немедленно увезти супругу домой. Он знал, что скрывается за перемигиваниями, которыми то и дело обменивались его бывшие приятели. Еще два месяца назад он и сам был одним из них, таким же расчетливым и циничным повесой, попирающим все святое.
Его опередила графиня Геренштадт. Она быстро подошла к баронессе и, взяв под руку, увела от распутников. Они ринулись вслед за красавицами, но, заметив приближающегося Ауленберга, благоразумно растворились в толпе.
– Фридрих, дружище, я рад нашей встрече, – широко улыбнулся невесть откуда взявшийся Верхоффен. Он неожиданно возник прямо перед лицом Фридриха. – Должен тебя поздравить: твоя жена восхитительна, как богиня. Определенно ей покровительствует сама Венера.
Ауленберг оставил его слова без ответа и взял супругу за локоть.
– Идем отсюда.
– Рад был снова встретиться с вами… баронесса, – Верхоффен галантно поцеловал Элизе руку. – Надеюсь, теперь мы будем часто встречаться на балах.
Баронесса, поморщившись, холодно кивнула ему и быстро освободила свою руку. Иоганн с усмешкой еще раз поклонился и отошел в сторону. Элиза тут же повернулась к мужу, который не сводил с нее сердитого взгляда.
– Я не могла отказать этим господам, когда они пригласили меня на танец, – виновато произнесла она. – Это было бы неприлично.
– Неприлично общаться с подобными господами, – процедил Фридрих.
В это время оркестр заиграл вальс. К Элизе устремились несколько молодых мужчин, и, чтобы избавить супругу от новых поклонников, Ауленберг сам вывел ее в круг. Они плавно двигались среди других пар, но если Элиза наслаждалась музыкой, то Фридриху было не до веселья. Кровь начинала бурлить в его жилах, когда он представлял, как несколько минут назад к телу его супруги прикасались руки других мужчин.
– Это платье чересчур откровенно, – пробурчал он. – Как тебе в голову пришло надеть такой бесстыдный наряд?
Элиза вспыхнула.
– Мое платье не выходит за рамки приличий. Все дамы одеты точно так же. К. тому же именно твоя невестка помогала мне выбрать фасон, а всем известно, что во всей Австрии нет женщины благопристойнее, чем она.
– Платье выглядит вызывающе! – упрямо повторил Фридрих. – Оно неприлично. У Верхоффена и его друзей глаза горели, когда они на тебя таращились. Видимо, тебе это нравится?
– Фридрих, умоляю, не говори ерунды! – возмутилась Элиза. – Твои друзья вели себя со мной почтительно.
– В этой компании нет ни одного приличного человека. И тебя они не получат! Я запрещаю тебе даже разговаривать с ними! Если ослушаешься…
Не говоря ни слова, Элиза вырвалась из его объятий и выскочила из зала. Пытаясь спрятаться от множества любопытных глаз, она выбежала на веранду с желанием найти там укромный уголок. Укрывшись за ветвями роскошного плюща, она прислонилась к холодной стене и закусила губу, чтобы не расплакаться. Ну, почему он так несправедлив к ней? Вечно какие-то придирки, нелепые подозрения…
Ауленберг проводил жену растерянным взглядом. Он хотел выбежать вслед за ней, но передумал. Что он ей скажет? Что виноват и просит прощения? Ни за что на свете.
Поглощенный своими переживаниями, барон не заметил, что за ним внимательно наблюдают Верхоффен и Штайер.
– Так-так, – удовлетворенно заметил Иоганн. – Неприятности в раю. Похоже, очень скоро баронессе понадобится преданный друг, – он положил руку на плечо Штайера. – Предоставляю тебе эту чудесную возможность. А я должен сначала расквитаться со старшим братом нашего приятеля. Кажется, графиня Геренштадт спешит на помощь своей расстроенной подруге. Я постараюсь направить ее в другую сторону. В саду есть очаровательное место с беседкой. Там мне никто не помешает насладиться общением с очаровательной Анной. Малютка ловко ускользнула из моих рук, обвенчавшись с другим. Пора напомнить ей о тех часах, которые она проводила в моем обществе. Где-нибудь через полчаса присоединяйся к нам вместе с баронессой. Думаю, к тому времени они обе уже позабудут о своих мужьях.
Батистовый платочек Элизы промок насквозь, а слезы все катились из глаз, оставляя на щеках жгучие полоски. Пытаясь успокоиться, девушка присела на скамью, скрывающуюся за плющом, и устремила невидящий взор на освещенный лунным светом сад. Из прострации ее вывел вкрадчивый мужской голос:
– Анна?
Вздрогнув от неожиданности, Элиза замерла и прислушалась.
– Бог мой… Если бы ты только знала, как измучила меня… – голос мужчины показался ей знакомым. Элиза осторожно выглянула из укрытия и увидела Верхоффена, который удерживал за руку графиню Геренштадт. Было заметно, что Анне не очень приятно находиться с ним наедине.
