38
– Доброе утро, мистер Гинзбург, – заулыбался Сефтон Джелкс, поднимаясь из-за своего стола. – Для меня большая честь познакомиться с издателем Дороти Паркер и Грэма Грина.
Гинзбург отвесил легкий поклон перед рукопожатием.
– И мисс Баррингтон, – повернулся Джелкс к Эмме. – Очень рад видеть вас снова. Поскольку я больше не представляю интересы мистера Ллойда, мы с вами, надеюсь, станем друзьями.
Эмма нахмурилась и села, не пожав его протянутой руки.
Когда все трое устроились, Джелкс продолжил:
– Наверное, мне будет правильнее начать с того, что я счел целесообразным собраться втроем, провести откровенную дискуссию и нащупать пути решения нашей проблемы…
– Вашей проблемы, – поправила Эмма.
Мистер Гинзбург поджал губы, но промолчал.
– Я уверен, – продолжил Джелкс, сосредоточившись на Гинзбурге, – что вы предпочтете выход, который устроит всех заинтересованных лиц.
– А Гарри Клифтон уже вошел в их круг? – спросила Эмма.
Гинзбург повернулся к Эмме и состроил неодобрительную мину.
– Да, мисс Баррингтон, – ответил Джелкс. – Любое соглашение, которого мы достигнем, непременно учтет интересы мистера Клифтона.
– Как в прошлый раз, мистер Джелкс, когда покинули его в самый острый момент?
– Эмма, – укоризненно произнес Гинзбург.
– Я вынужден напомнить, мисс Баррингтон, что я лишь действовал согласно воле моего клиента, не более того. Мистер и миссис Брэдшо заверили меня, что человек, которого я представлял, был их сыном, и у меня не было причины думать иначе. И разумеется, именно я не допустил, чтобы Тома…
– А затем бросили Гарри на произвол судьбы.
– В свою защиту, мисс Баррингтон, скажу, что когда я выяснил, что Том Брэдшо является Гарри Клифтоном, он упросил меня остаться его адвокатом, ибо не хотел, чтобы именно вы узнали, что он жив.
– У Гарри другая версия событий, – возразила Эмма и тотчас пожалела о своих словах.
Гинзбург уже не скрывал неудовольствия. Он выглядел как человек, чью козырную карту разыграли преждевременно.
– Понимаю, – сказал Джелкс. – Судя по этой маленькой вспышке, вы оба ознакомились с рукописью первого дневника?
– С каждым словом, – подтвердила Эмма. – Поэтому не притворяйтесь, будто действовали исключительно в интересах Гарри.
– Эмма, – жестко проговорил Гинзбург. – Учитесь не принимать вещи так близко к сердцу и мыслить шире.
– О том, например, что знаменитый нью-йоркский юрист угодит в тюрьму за фальсификацию улик и воспрепятствование правосудию? – спросила Эмма, не сводя глаз с Джелкса.
– Вынужден извиниться, мистер Джелкс, – сказал Гинзбург. – Мою юную спутницу буквально заносит, когда заходит разговор о…
– Еще бы! – Эмма уже почти кричала. – Заносит, потому что я точно знаю, как поступил бы этот человек, – она показала пальцем на Джелкса, – если бы Гарри отправили на электрический стул. Он бы лично включил рубильник, лишь бы спасти свою шкуру.
– Это возмутительно! – Джелкс вскочил на ноги. – Я приготовил апелляцию, которая не оставила бы у присяжных сомнений в том, что полиция арестовала не того человека.
– Выходит, вы с самого начала знали, что это Гарри, – сказала Эмма, снова садясь.
Джелкс мигом умолк, застигнутый врасплох, и она воспользовалась этой паузой:
– Позвольте, я расскажу вам, как будут разворачиваться события, мистер Джелкс. Весной «Викинг» опубликует первый дневник Гарри, и пострадают не только ваши репутация и карьера, но и сами вы, как Гарри, на собственном опыте узнаете, как живется в Лэйвенэме.
Джелкс в отчаянии повернулся к Гинзбургу:
– Я думал, что в наших общих интересах достичь решения мирным путем, пока ситуация не вышла из-под контроля.
– Что вы предлагаете, мистер Джелкс? – спросил Гинзбург, пытаясь сохранить примиренческий тон.
– Вы же не бросите этому жулику спасательный круг? – встряла Эмма.
Гинзбург поднял руку:
– По крайней мере, Эмма, давайте выслушаем его.
– Так же, как он выслушал Гарри?
Джелкс повернулся к Гинзбургу:
– Если вы сочтете возможным не публиковать дневник, то я обещаю оправдать ваш поступок.
– Я не могу поверить, что вы говорите серьезно, – сказала Эмма.
Джелкс продолжил обращаться к Гинзбургу, словно Эммы не было в комнате:
– Конечно, я понимаю, что вы понесете немалый убыток, если решите не давать делу ход.
– В случае «Дневника заключенного» – больше ста тысяч долларов, – отозвался Гинзбург.
Сумма, похоже, настолько потрясла Джелкса, что он не ответил.
– Добавьте к этому перечисленный Ллойду аванс в размере двадцати тысяч, – продолжил Гинзбург. – Он причитается мистеру Клифтону.
– Будь Гарри здесь, он бы первым сказал, что его интересуют не деньги, а только одно: чтобы этот человек оказался в тюрьме.
Гинзбург испытал шок.
– Эмма, моя компания заработала репутацию не на скандалах, и прежде, чем я приму окончательное решение о публикации, мне придется понять, как отнесутся к ней более именитые авторы.
– Вы абсолютно правы, мистер Гинзбург. Репутация превыше всего.
– Вам-то откуда знать? – вопросила Эмма.
– Коль скоро зашла речь об именитых авторах, – продолжил Джелкс с некоторым пафосом и проигнорировав слова Эммы, – вы в курсе, наверное, что моя фирма имеет честь представлять имущественно-правовые интересы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. – Он откинулся на спинку кресла. – Я отлично помню, как Скотти говорил, что если он вздумает поменять издателя, то выберет «Викинг».
– Вы же на это не клюнете, мистер Гинзбург? – спросила Эмма.
– Дорогая Эмма, бывают случаи, когда разумнее заглянуть в отдаленное будущее.
– Насколько оно отдаленное, это будущее? Шесть лет?
– Эмма, я только стараюсь учесть интересы каждого.
– А мне кажется, что в итоге выиграют только ваши. Потому что как только речь заходит о деньгах, вы становитесь не лучше его. – Она показала на Джелкса.
Издателя покоробило от обвинения Эммы, но он быстро оправился. Гинзбург повернулся к адвокату и спросил:
– Мистер Джелкс, что у вас на уме?
– Если вы согласитесь ни в каком виде не публиковать ранние дневники, я с удовольствием выплачу компенсацию, эквивалентную сумме, заработанной вами за «Дневник заключенного», а также полностью возмещу двадцать тысяч долларов, которые вы заплатили в качестве аванса мистеру Ллойду.
