– Да, я думаю, можно.
– Вы знаете, где Руфус хранит пистолет? Видели выпуклость у него под мышкой, на поясе, на лодыжке?
– Ну, он никогда не снимает пальто.
– Скажите, это единственная дверь в квартиру или здесь есть пожарный выход? Может, большое окно, через которое можно бежать?
– Только входная дверь.
Он вытащил портативную рацию.
– Донорский пункт, ответьте Дракуле. Накройте стол на четвертом этаже. Все гости проходят через парадное.
Рация затрещала статикой.
– Дракула, вас понял. Я в пути. Сообщи, если пить захочешь. Джефферсон дождется слесаря в донорском пункте. Отбой.
Осмотрев квартиру, Дракулов партнер вернулся в коридор.
– Только одна дверь.
– Да ну, О'Коннел? Думаешь, леди не в курсе?
– Она-то в курсе, но это не означает, что ты в курсе, Динунцио.
– Итак, я в курсе.
– Теперь ты дважды в курсе. – И О'Коннел вернулся в гостиную.
– Ладно, Руфь. Вот что мы сделаем. Прежде всего, я прошу вас никому не звонить и не подходить к окну, пока он здесь не появится. Просто для безопасности.
– Вы полагаете, я что сделаю, детектив? Предупрежу человека, который убил моего любовника?
– Это стандартная процедура. Ну, вы понимаете. Дальше. Когда вы откроете дверь, введите его в квартиру – так далеко, чтобы я или О'Коннел встали между ним и входной дверью. Мы его отсюда уведем. И самое важное, Руфь: немедленно сматывайтесь. Я не хочу, чтобы вы пулю схлопотали.
– Просто скажите, что мне ему говорить.
– Скажите, пусть зайдет в кухню. Скажите, что Айра приболел, он в ванной, и вам нужно проверить, все ли с ним хорошо. Потом окликните Айру по имени, идите в коридор и оставайтесь там. Итак, попробуем. Я буду Руфус.
– А я буду Руфь, – сказала Руфь. Меня скрутило сочувствием. Замечательная женщина. – Последний вопрос, детектив. Почему вы решили, что он сюда вернется?
– В этом деле ни в чем нельзя быть уверенным, Руфь. Но я часто видел, как преступники думали, будто настолько умны, что никогда не попадутся, а мы так тупы, что никогда их не поймаем. Вот таких мы и ловили.
Они репетировали, а я ушел в гостиную. О'Коннел двигал шахматы, съедая фигуры так, будто играет в шашки.
Я услышал, как Руфь открывает холодильник, а через несколько минут заскрипела и хлопнула дверца духовки. Динунцио пришел в гостиную. Обсудили, кто где стоит при аресте. Динунцио убрал поминальную свечу на подоконник. Теперь они подождут.
Динунцио расстегнул спортивную сумку и бросил О'Коннелу белый бронежилет.
– Можешь надеть эту дуру, – сказал он. – Как я люблю пятничные вечера в ожидании вооруженного и очень опасного. Никаких баров, и аппетитных кисок особо не поешь. Я на диете.
– А толстуха где?
– В кухне.
– Там телефон есть?
– Нет. Расслабься.
– Как же, расслабься, – сказал О'Коннел. Он достал револьвер и крутанул цилиндр. – Ты эти буфера видел? Блин, вот же ее раздуло. Говорю тебе, это не убийство, это самоубийство. – Он убрал револьвер.
– Я никогда не слышал, чтоб самый тупой Абрам так с собой покончил. Ты рапорт про жмурика видел? – Динунцио помрачнел и вытащил рацию. Назвал себя. – Ждем подозреваемого. Располагаем точным планом этажа. Отбой.
– Если цыпа такая жирная, у нее кожа растягивается, и внутри копится говно и плесень. Вот же, блядь, мерзость.
– В мясе ничего плохого нету, – возразил Динунцио. – Как говорится, есть за что подержаться.
– Макаронник ты гребаный. Тебе все мало.
И так они беседовали примерно час.
Запах жареного цыпленка растекся по квартире: изобретательная Руфь насыпала больше специй, чем обычно. Интересно, покажется ли Руфус. Может, его агентура предупредила еще пару дней назад. Он же сам всегда говорил, что бизнесмен.
Но когда подошло время, рация зашипела.
– Дракула. Человек, подходящий под описание, входит в дом. Негр, высокий, худой, в длинном зеленом кожаном пальто. Следую за ним. Отбой.
Руфь протрусила в гостиную:
– Это он!
Детективы вскочили с дивана. О'Коннел швырнул за диван сумку. Динунцио сказал:
– О'кей, Руфь, все хорошо, спокойно, все как всегда. Пригласите его в кухню и притворитесь, что идете к Айре в ванную. Все получится.
Она заломила руки.
– Цыпленка выключить?
– Не волнуйтесь за цыпленка, Руфь. Просто сосредоточьтесь на том, что делаете. Мы неподалеку.
Я отправился за ней в кухню. Детективы спрятались поблизости.
Позвонили в дверь. Руфь глубоко вздохнула и пошла открывать.
– Привет, Руфус.
– Как делишки? – Дверь закрылась. – Что у тебя с глазами?
– Ох, – сказала она, коснувшись глаз. – Айра облил меня тараканьим спреем. Нечаянно. Он не в себе – у него понос. Проходи в кухню, Руфус, я гляну, можно его вытащить из ванной или случится катастрофа.
Ничего не подозревая, Руфус вошел в кухню: руки в карманах, напевает под нос. Руфь чересчур быстро зашагала в ванную, явно расстроенная, но Руфус на нее не смотрел.
Динунцио прокрался по коридору в своих найковских кроссовках. О'Коннел заблокировал выход. Левыми руками они одновременно показали значки, правыми – наставили пистолеты со взведенными курками.
– Полиция, – объяснил Динунцио. Руфус замер.
– Какого хрена…
Они надели на него наручники и повели к двери. Динунцио сказал:
– Бармен из бара Регги сейчас в морге. Тоже ведь твой клиент? Умер так же, как мистер Фишблатт. Что скажешь?
Мы восстали!
Руфь держалась молодцом. Она прошла все экспертизы, пережила хлопотную неделю многорукого Шивы, телефонные звонки и письма. Глаза у нее оставались сухими, она полностью владела собой.
Но дело закрыли, хлопоты кончились, и горе наконец овладело Руфью. Она завывала, потоки слез заливали юбку. Порой она затихала; я думал, совсем обезвожена, но она принималась рыдать еще отчаяннее.
Я смотрел на нее из дверного проема. Ее плач разбивал мне сердце, я почти жалел о том, что натворил. Мне хотелось уйти за шкафчик в стену, к тишине и одиночеству. Но я оглядел громадное воздушное пространство – комнаты, мебель, окна. Я выиграл всю квартиру, а не одну жалкую щель в стене. Здесь все мое.
И что, наверное, лучше всего – я выиграл Руфь. Так древние иудеи завоевывали женщин в побежденных городах. Я буду охранять ее, я буду бережен; нежен, но тверд, как Айра не пытался и не умел. Она научится меня слушаться. Со временем она меня полюбит. Но если она меня отвергнет, я от нее избавлюсь. Я вновь унаследовал землю.
