— Завтра в контору не приходите. Утром позвоните Наче и скажите, что заболели. Предоставляю вам внеочередной оплачиваемый отпуск. Отдохните хорошенько, пока я не закончу с этим делом.
— Эмилио, я хочу быть рядом с вами! Только так я чувствую себя в безопасности!
— Сейчас нельзя, Нанси, поезжайте домой и отдыхайте. Вы это заслужили. Как только эти люди освободятся, вас отвезут, я уже отдал указание.
По пути к выходу Эмилио увидел на столе в гостиной револьвер. Он быстро сунул его в карман и исчез за дверью.
Дождь не прекращался, отчего на улице стояла почти непроглядная темень. «Пежо-605» помчался по лужам, поднимая тучи брызг, выехал на Седьмую карреру, и вскоре показались огни клуба. Барраган поставил машину у тротуара за углом и вошел внутрь.
Эскилаче сидел за стойкой бара и пил виски-саур. При виде Баррагана он широко раскрыл глаза.
— Мой дорогой Эмилио, надеюсь ты здесь не для того, чтобы просаживать свои сбережения в казино.
— Нам надо поговорить, Марко Тулио, и немедленно!
— Да что ты, вот прямо так срочно?
— Да.
— Неужто нашлись документы Тифлиса?
— Поехали в твой офис. Хочу показать тебе кое-что.
Эскилаче обрадовался, решив, что уловка с Тифлисом сработала. Неужели документы уже у него в кармане? Сейчас все станет ясно.
— Поедем на моей машине, — сказал Эмилио, — она тут рядом.
— К чему такая конспирация? Можешь и здесь все рассказать, в бильярдной, там спокойно.
— Нет, я потом объясню тебе почему.
По дороге в офис оба почти все время молчали. Барраган включил музыку и вел машину на большой скорости. Лицо его покрылось испариной.
— Судя по тому, как ты психуешь, дело серьезное.
— Серьезное, да.
Все здание окутывала тьма. Войдя в кабинет, Эскилаче включил освещение и достал бутылку виски.
— Выпьешь? — предложил он. — Тебе явно потребно.
— Да, только не разбавляй ничем.
— Ну так что ж такое срочное приключилось?
Эскилаче разлил по стаканам виски и повернулся. Барраган стоял с револьвером в руке, направленном прямо ему в грудь.
— Это еще что, черт побери?! Брось эту штуку немедленно!
— Ты не мог бы повторить то, что говорил в прошлый раз насчет предательства?
— Убери пушку, дебил! Она ведь может выстрелить!
— Особенно та цитата из Мао мне очень понравилась…
— Я не знаю, какого перца тебе надо!
— А чего ты добивался, когда закладывал меня Тифлису? У тебя есть десять секунд на чистосердечное признание. Зачем ты сказал ему, что это я украл документы? — Барраган приставил револьвер к голове Эскилаче.
Тот вдруг принял невозмутимый вид, налил себе еще виски, сел и заговорил, глядя в глаза Эмилио:
— Так ты, значит, хочешь знать всю правду? Ладно, получи. — Он отпил большой глоток, похрустел кусочком льда и продолжил: — Я заложен и перезаложен «Гран-Капиталу» по самые яйца! Я обязан им своей должностью в совете, а земля на Сисге предназначалась в качестве оплаты за их протекцию. Не знаю, известно ли тебе, кто стоит за «Гран-Капиталом», только рядом с ними Тифлис примерно такой же мелкий, как крошка Лулу, о’кей? В последнее время они очень крепко на меня надавили, и я уже просто не знал, что делать. Когда ты сказал мне, что Перейра Антунес подарил землю Тифлису, я решил сблизиться с ним, предложить сотрудничество, а после забрать у него участок с помощью какой-нибудь юридической уловки. Я не сомневался, что проверну это дело без особых трудностей.
Эскилаче долил свой стакан, закурил сигарету и продолжил:
— Есть еще Варгас Викунья. Его тоже прикрывают опасные люди. Страшный тип, не обремененный совестью. Когда я узнал, что он охотится за тем участком, попытался повесить на него убийство Перейры Антунеса и таким образом отвадить, но не получилось.
— То есть на кол посадили-таки Перейру!
— Да, старина, только я не стал говорить тебе об этом. В твоем возрасте пора бы знать, что в этом мире надо улыбаться, сидя за столом, а под столом приходится отбиваться от чужих пинков и пинать других. Варгас Викунья просто вынужден считаться со мной, поскольку от меня зависит, будут ли одобрены его проекты советом округа, но те, кто стоит за ним, являются врагами тех, кто за «Гран-Капиталом», разумеешь?
Барраган смотрел на него со смешанным чувством интереса и ненависти.
— Вот тут-то и начинаются сложности. Сначала пропадают документы на землевладение, и никто ничего не знает. Я замечаю, что ты ведешь непонятную игру, забегаешь вперед, не желаешь делиться информацией. Мне стало ясно — поправь меня, если я ошибаюсь, — что Варгас Викунья переманил тебя на свою сторону, и ты решил меня кинуть. А я подставил тебя Тифлису, действительно думая, что ты захапал те бумаги.
— Я из-за тебя чуть жизни не лишился, гад, не говоря уж об опасности для Каталины и детей!
— Ошибаешься. Я сразу предупредил Тифлиса, чтобы не перегнул палку.
— Они похитили мою секретаршу и чуть не изнасиловали ее! Это ты называешь «не перегнуть палку»?
— И он еще будет читать мне морали! Дебил! Если бы не я, ты бы так и остался нищим недоумком. Мне стоит только пальцем шевельнуть, и ты рухнешь! Думаешь, я не знаю о твоих долгах? Думаешь, я не в курсе, что хозяева клубного казино при желании могут сожрать тебя вместе с яйцами, если таковые отыщутся? Без меня ты не стоишь и ломаного гроша, без меня ты просто не существуешь! И какое твое право жалеть несчастную Каталину? Не ты ли наставляешь ей рога с каждой жопой, какую увидишь прямо перед собой? А кстати, она-то знает, куда пойдут все деньги, которые ты заработаешь в будущем? Поостерегись валять со мной дурака, сынок, мне слишком хорошо известна твоя подноготная, чтобы ты мог позволить себе такую роскошь.
Эмилио уставился на Эскилаче глазами, потемневшими от застарелой ненависти — так смотрит сирота на убийцу своих родителей.
— Одумайся, раздолбай! Дай-ка сюда пистолет!
Раздался выстрел. Пуля раздробила кисть руки, безнадежно выставленную вперед в успокоительном жесте, и впилась прямо в лоб Эскилаче. Советника подбросило в воздух и после циркового пируэта вышвырнуло на улицу вместе с осколками разбитого окна.
— Больше я тебе ничего не должен! — произнес Барраган. Безжизненная масса плоти и костей, служившая телом Эскилаче, пролетела два этажа и пробила глубокую вмятину в крыше старенькой «тойоты».
19
Когда он проснулся, Моника уже ушла. На кухне его ждали готовый завтрак и записка, прислоненная к чашке с кофе: «Надеюсь увидеть тебя здесь сегодня вечером. Поговорить все-таки надо, хочешь ты или нет!» — А внизу добавлено: «PS: Спасибо за ночь, я кончила чудесно!»
