Я на мгновение останавливаюсь, зачарованная.
Чтобы углубиться в чащу, нам надо перейти горбатый мостик, который, как радуга, повис над речушкой. Мне всегда нравилась эта местность, поэтому мы с Романом каждый раз здесь останавливаемся.
– Обветшал мосточек, – говорит Роман. – Сваи подгнили, настил уже кое-где провалился.
– Как и мы с тобой, – шутка у меня вышла с привкусом горечи.
– А я другое подумал. Этот мостик соединяет два берега. Сокращает путь людям. Жизнь тоже как мостик, по нему мы проходим путь от рождения до смерти. Вот мы с тобой остановились передохнуть на мостике, словно на каком-то отрезке жизни, между тем, что есть, и тем, что будет.
– Разница только в том, что по мостику можно перейти с одного берега на другой и вернуться, а в жизни… – сказала я и умолкла. Не хотелось думать и говорить о грустном, когда вокруг такая благодать! Воды речушки, покрытые ряской, притихли, стараясь побыстрее прошмыгнуть под мостиком, чтобы снова вырваться на свободу и бежать дальше. Лес подступил вплотную к реке, заросли кустарников облепили берега. Небо синее до прозрачности, воздух чистый, пахнет речной и лесной свежестью.
– Какая вокруг красота! – восторженно говорю я. – И все это когда-то придется покинуть!
Роман молчит, глядя на воду. Наверно, и в его голове бродят мысли о том, что мы не вечны на этой земле. Вечны и этот лес, и река, и густые травы с вкраплениями блондинок-ромашек и синеглазых васильков, а мы – смертны.
– А ты знаешь, какой сегодня день? – спрашивает Роман.
– Восьмое июля. А что?
– Забыла, – признаюсь я.
– Я хочу тебе сказать, что не забыл свое обещание. Помнишь?
– Иногда память подводит, но это я помню.
– Хочу повторить: когда придет наше время, мы покинем этот прекрасный мир вместе, в один день, как Феврония и Петр. Согласна?
– Да! Иначе и быть не может! – искренне говорю я.
Нам по шесть десятков лет, но я верю, что так и будет.
… июня 1998 г
Подумать только: прошло сорок пять лет с тех пор, как моя двоюродная сестра Наталья уехала вместе с матерью в Донбасс, и вдруг она объявилась у нас! Сначала я ее не узнала. Еще бы! Столько лет прошло с тех пор, как она, еще подростком, покинула родное село, и ее следы затерялись. И вдруг входит какая-то солидная незнакомая дама и говорит:
– Ну, здравствуй, Марийка!
А у меня язык отнялся. Ищу знакомые черты, в памяти стремительно проносятся тысячи лиц, понимаю, что знаю эти глаза, а вспомнить не могу.
– Я – твоя сестра Наталья.
– Ты?!
Не верю своим глазам! Обнимаемся, плачем и радуемся одновременно. Опомнившись от неожиданности, бросаюсь на кухню – человек же с дороги! Когда вернулся Роман, я уже и стол накрыла. И до чего же не терпится узнать, как сложилась ее судьба!
– Угощайся, – говорю я сестре, накладывая в ее тарелку побольше отварной картошечки и салата. – Наверно, издалека приехала?
– Да уж, далековато меня занесло, – улыбается она. – Аж за океан. Я в Америке живу.
– Как же это? – вырвалось у меня с таким изумлением, будто она объявила, что живет на Луне.
Наталья рассказала, что ее мама работала в шахте, они получили квартиру, и все было бы хорошо, но случилась беда. Однажды в забое случилась авария. Как раз в этой смене работала ее мать.
– Врачи не давали ей ни одного шанса, и мама выжила чудом, – продолжала Наталья. – Но осталась прикованной к постели и ослепла.
– Когда же это случилось?
– Мама проработала всего два года, – вздохнула сестра. – И весь остаток жизни провела в неподвижности.
– Но ведь мы получали от нее гостинцы! – я вспомнила тушенку и баранки.
– Мама попросила женщину, которая передавала вам корзину, не рассказывать о ее трагедии. Ну, а я окончила медучилище, работала медсестрой в больнице и ухаживала за мамой. Сами понимаете, что навестить вас я не могла, потому что не имела и минутки свободной.
– А твоя личная жизнь?
– Марийка, какая личная жизнь?! Маме делали операции одну за другой, но ей все равно становилось все хуже и хуже. Она очень страдала…
В голосе сестры послышалась грусть, и я, чтобы отвлечь ее от невеселых воспоминаний, коротко рассказала о жизни нашей семьи.
– А хочешь селедочки? – спросила я.
– Что ж ты до сих пор молчала?! – Наталья вплеснула руками. – Если б ты знала, как мы, украинцы, в Америке скучаем по селедке! Два раза в месяц в украинский магазинчик завозят бочковую сельдь, а мы, если на эти дни выпадает выходной, идем туда с соседкой-землячкой, покупаем селедку, четвертушку водки, варим картошку «в мундирах» и устраиваем настоящий праздник.
– Скучаете по родине?
– Да. Ее ведь из сердца не выбросишь, но и возвращаться не собираюсь.
– А дети у тебя есть?
– К сожалению…
– Извини.
– Пока была жива мама, я не могла найти себе пару. Да и кто бы захотел жить рядом с тяжело больной? А потом было уже поздно.
– Как же ты оказалась так далеко?
Наталья рассказала, как после смерти матери познакомилась с журналистом из Америки. Они поженились, но вскоре его перевели работать в Россию, а Наталья одна отправилась в неизвестную страну, где и живет уже больше десяти лет. Супружеская жизнь у нее не удалась, но американское гражданство она получила.
– Ты же не знала языка, – удивилась я. – Как же ты там работала?
– Жизнь у меня была нелегкая, – сказала она. – Зато мне всегда везло на хороших людей. Они были рядом со мной в Украине, когда я боролась за мамину жизнь, нашлись такие и в Америке. Я случайно познакомилась с одной американкой по имени Джессика, которая подыскивала сиделку для своей больной матери, живущей во Флориде. Я провела рядом с ней шесть лет: опыта ухода за такими людьми мне было не занимать. Мы подружились с Джессикой, и она научила меня говорить по-английски и еще многому, без чего не выжить на чужбине. А после смерти матери Джессики я перешла работать в другую семью, но мы с ней и по сей день остаемся добрыми друзьями.
– А где же ты живешь? – поинтересовалась я.
– Когда умер пожилой мужчина, за которым я ухаживала, его дети продали мне отцовский дом в предместье Чикаго. Так что жилье у меня есть, милости прошу в гости! – улыбнулась Наталья.
– Ты в одиночку смогла купить дом? – удивилась я.
– Да. Там это вполне возможно. Есть у меня и машина, но ее я купила в кредит.
Мы просидели за столом почти до утра. Интересно было послушать, как на самом деле живут в Америке, не из прессы и телевизора, а из первых рук. Наталья, несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, не утратила чувства юмора. Я, между прочим, узнала, что американцы вообще не имеют привычки готовить еду дома и понятия не имеют, какой вкус у борща. Они либо покупают полуфабрикаты или консервированные продукты, либо обедают в ресторанах и закусочных.
