— Вы тоже играете, — сказала Фреда.
Это было утверждение, не вопрос. Андерс рассказал ей про никельхарпу и свою любовь к музыке.
— А чем же вы зарабатываете на жизнь? — спросила она.
— Я просто скучный бухгалтер, — хитро улыбнулся он.
— Бухгалтеры не скучней остальных людей, — ответила Фреда, — но если ваше сердце не лежит к этой работе, почему не последовать своему призванию? — Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль.
— О нет, — быстро произнес он, — я прекрасно знаю, в чем мое призвание. Я унаследую отцовскую компанию и буду ею управлять. Это детище всей его жизни. Раз или два в неделю я стану ходить в маленький клуб и играть для десятка гостей. Вот какое будущее меня ждет. — А потом, чтобы слегка развеселить свою собеседницу, он улыбнулся и добавил: — Но сейчас я в отпуске и собираюсь послушать лучших музыкантов в округе. Хотите присоединиться ко мне?
Они договорились встретиться за завтраком на следующий день и отправиться на поиски клубов, где играют музыку.
Вечер прошел гладко; Андерс был рад, что выбрал это место. Ложась в кровать под шум океана, залитого лунным светом, он уже знал, что его ждет крепкий спокойный сон. Он не будет просыпаться два-три раза за ночь, терзаясь сомнениями и тревогой. Одного этого было достаточно, чтобы приехать сюда.
На следующее утро Андерс расспросил Чикки Старр о музыкальных пабах.
Она знала два — оба славились на всю округу хорошей музыкой. В одном подавали на ланч восхитительные блюда из морепродуктов — на случай, если им захочется отведать местной кухни.
Пока они беседовали, в кухню спустилась Фреда — она горела желанием отправиться в путь. Денек выдался погожий, поэтому, не тратя времени даром, они вдвоем отправились в город. Андерс захватил с собой рюкзак, где лежали путеводители и карта. Они шли мимо беленных известкой коттеджей, ферм и хозяйственных построек. Сначала дорога бежала вдоль берега по утесам; их лица обдувал соленый ветер, неся с собой морские брызги. Деревья по обочинам стояли искореженные, искривленные атлантическими бурями. Потом дорога повернула, и океан пропал из виду. По мере приближения к городу аккуратно вспаханные поля сменились рядами недавно построенных коттеджей — почему-то они остались безжизненными и пустыми.
Главная улица Стоунбриджа состояла из домов в два-три этажа, выкрашенных в разные цвета. Найти пабы не представляло никакой сложности, но сначала Андерс с Фредой решили заглянуть в маленькое кафе. Они оживленно беседовали, делясь впечатлениями об остальных постояльцах Стоун-хауса.
Андерс заметил, что Фреда ни разу не упомянула о причинах, по которым решила поехать в отпуск, однако проявила недюжинную наблюдательность в отношении других гостей. Доктор с женой, сказала она, покачав головой, очень грустят — недавно им пришлось пережить чью-то смерть. Она сама не могла объяснить, откуда это узнала. А та симпатичная медсестра — как, кстати, ее имя? Ах да, Винни — так вот, она совсем не ладит со своей подругой Лилиан, но эта поездка им поможет.
На ланч они отправились в один из пабов; там им подали по громадной миске мидий, источающих великолепный аромат, и свежий хрустящий хлеб. Потом, словно по какому-то молчаливому сигналу, коренастый краснолицый мужчина, сидевший в углу, вышел на сцену со скрипкой и заиграл. Концерт начался.
Поначалу количество музыкантов превосходило число посетителей паба, однако постепенно стали подходить новые гости. Главное веселье ожидается вечером, но многие любят поиграть после обеда, и двери паба открыты для всех. Музыка, поначалу тихая и ненавязчивая, становилась все ритмичнее и громче. Какая-то пара вышла танцевать, и вот уже Андерс попросил гитару и сам сыграл и спел несколько шведских песен. Он научил остальных словам, и все с энтузиазмом принялись ему подпевать.
Немного стесняясь, Андерс сказал, что привез с собой один традиционный шведский инструмент, на котором может сыграть завтра вечером. Конечно, если им интересно его послушать…
Когда Андерс вернулся за их столик, Фреда бросила на него загадочный взгляд.
— Один-два раза в неделю для десятка человек? — сказала она так тихо, что он едва разобрал ее слова за общим шумом. — Очень сомневаюсь.
Очень быстро Андерсу начало казаться, что он прожил в этих краях уже много лет. Американец и правда оказался Корри Салинасом — он путешествовал инкогнито и представлялся Джоном. Две женщины, Винни и Лилиан, на второй день путешествия чуть не утонули и их пришлось спасать из пещеры; Андерс все пропустил, так как вечером играл в пабе на никельхарпе. Его много раз вызывали, требуя исполнить новые мелодии. Джона-Пола он так и не встретил, хотя заглядывал по очереди в оба паба.
Наконец, в один из визитов он спросил у морщинистого старика, игравшего на ирландской дудке, не знает ли он одного местного парня по имени Джон-Пол.
Конечно, знает. Его все знают — очень славный человек. К их беседе немедленно подключились еще четверо музыкантов. Все они знакомы с беднягой Джоном-Полом. Тот безвылазно сидит на своей ферме в Роки-Ридж с отцом, которому как ни старайся, все равно не угодишь. Старик вечно твердит о том, что надо было ему эмигрировать много лет назад, и ругает всех на чем свет стоит.
— А разве Джон-Пол не приезжает в город поиграть на волынке?
— Он не показывался тут уже несколько месяцев, — заметил один из мужчин, печально качая головой. — Как-то раз мы все вместе заехали за ним на фургоне, но он сказал, что не может оставить отца одного.
На следующее утро Андерс узнал у Чикки, как добраться до Роки-Ридж и попросил упаковать ему ланч с собой.
— Наверняка Джон-Пол захочет вас угостить, но на всякий случай лучше захватить немного еды, — ответила она.
Путь оказался длиннее, чем он ожидал; Андерс сильно устал, пока добрался до большой, немного неряшливой старой фермы. На дворе не было ни души. Пока он шел к двери, несколько кур с возмущенным квохтаньем разлетелись в разные стороны, недовольные тем, что их потревожили.
За столом на кухне сидел старик, читая газету сквозь увеличительное стекло. У его ног лежала лохматая овчарка. Она больше напоминала коврик, чем живого пса.
— Вы не скажете, где мне найти Джона-Пола… — начал Андерс.
— Понятия не имею. Похоже, полстраны ищет его. Он уехал с самого утра и с тех пор от него ни слуху ни духу. Кстати, я Мэтти, его отец, и я до сих пор не обедал, хотя уже три часа.
— В таком случае я Андерс, и у меня с собой ланч, так что мы можем перекусить.
Андерс развернул вощеную бумагу, в которую Чикки упаковала для него еду.
Там оказалась холодная курица, сыр и приправа чатни. Андерс заварил чай, сел за стол, и они с невозмутимым видом принялись за еду — со стороны могло показаться, что для отца Джона-Пола нет ничего удивительного в том, чтобы его угощали ланчем туристы из Швеции.
Они говорили о сельском хозяйстве, которое сильно изменилось за последние годы, об экономическом кризисе и о коттеджах, построенных недальновидными О’Хара и теперь стоявших пустыми; напрасно те были такими жадными и самонадеянными. Мэтти рассказывал о других своих детях, устроившихся за границей. Он сказал, что Шеп, их пес, от старости ослеп, но для него всегда найдется место в их доме.
