Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Изнутри дверцы шкафа в моем рабочем кабинете висело зеркало — которым я, признаюсь, никогда не пользовался. Просто не видел в этом необходимости. Теперь я с удовольствием заглянул в него, чтобы оценить свою внешность. Я понимал, что у меня будет только один шанс произвести на Рози впечатление и заставить ее сменить гнев на милость. Я хотел, чтобы она влюбилась в меня.
В помещении нельзя носить шляпу. Но я решил, что аспирантскую аудиторию можно приравнять к общественным местам. Исходя из этого мой головной убор имел право на жизнь. Я снова оглядел себя в зеркале. Да, Рози была права. В сером костюме-тройке меня вполне можно было принять за Грегори Пека из фильма «Убить пересмешника». Аттикус Тиллман. Секс-символ.
Рози сидела за своим рабочим столом. Неподалеку — Стефан, привычно небритый. Свою речь я заготовил заранее.
— Добрый день, Стефан. Привет, Рози. Рози, я понимаю, что нехорошо без предупреждения, но не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня вечером? Мне бы хотелось кое-что обсудить.
Молчание. Рози, казалось, слегка опешила. Я посмотрел на нее в упор.
— Какой очаровательный кулон, — сказал я. — Я заеду за тобой в семь сорок пять.
Меня трясло, пока я шел к двери, но, надо сказать, с задачей я справился блестяще. Хитч из «Правил съема» был бы мной доволен.
Перед вечерним свиданием с Рози мне предстояло посетить еще два места.
Я стремительно пронесся мимо Елены. Джин сидел у себя в кабинете за компьютером. На экране монитора была фотография азиатки — не сказать, чтобы привлекательной в традиционном понимании этого слова. По формату я сразу догадался, что это была очередная претендентка из проекта «Жена». Место рождения — Северная Корея.
Джин как-то странно посмотрел на меня. Костюм Грегори Пека, безусловно, был неожиданным, но вполне подходящим для моей миссии.
— Здорово, Джин.
— С чего вдруг «здорово»? А где же твое фирменное «приветствую»?
Я объяснил, что пересмотрел свой словарный запас.
— Да, Клодия говорила. Ты что же, решил, что твой постоянный наставник не справится с работой?
Кажется, я не совсем его понял.
— Я, — объяснил Джин. — Ты не обратился ко мне.
В этом он был прав. Отзывы Рози заставили меня переоценить квалификацию Джина, а моя недавняя работа с Клодией и образцами кинопродукции подтвердила подозрения в том, что его профессиональные навыки были ограничены лишь одной областью применения. И он никак не задействовал эти навыки в интересах своей семьи.
— Да, — сказал я. — Я ведь хотел получить совет по социально приемлемым нормам поведения.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Понимаешь, ты такой же, как и я. Вот почему ты мой лучший друг. Отсюда и приглашение.
Сколько же я готовился к этому. Я передал Джину конверт. Он не открыл его, но продолжил разговор:
— Я — такой же, как ты? Без обид, Дон, но твое поведение — твое прежнее поведение — было, мягко говоря, оригинальным. Если хочешь начистоту, ты прятался за маской, которую, как тебе казалось, окружающие находили забавной. Неудивительно, что в тебе видели… шута.
Именно это я ожидал услышать. Но Джин не улавливал подтекста. Как его близкий друг я считал своим долгом по-мужски поговорить с ним.
Я подошел к висящей на стене карте мира, утыканной разноцветными флажками его сексуальных побед. Оглядел ее — в надежде, что это будет в последний раз. А потом угрожающе ткнул в карту пальцем.
— Именно так, — сказал я. — А ты думаешь, что окружающие видят в тебе Казанову. И знаешь что? Мне плевать, что думают о тебе другие. Но если тебе это интересно, они считают тебя болваном. И они правы, Джин. Тебе пятьдесят шесть лет, у тебя жена и двое детей — правда, не знаю, надолго ли. Пора взрослеть. Как друг тебе говорю.
Я наблюдал за лицом Джина. За последнее время я, конечно, поднаторел в определении эмоций, но тут был тяжелый случай. Я бы сказал, что на Джине лица не было.
То, что надо: жесткий мужской разговор, по всем правилам. Сработало. Мне даже не пришлось бить ему морду.
32
Я вернулся в свой кабинет и сменил костюм Грегори Пека на новые брюки и пиджак. Потом сделал звонок. Девушка-администратор не смогла назначить мне прием по личному вопросу, поэтому пришлось заказать фитнес-консультацию с Филом Джарменом, «отцом» Рози, на четыре пополудни.
Я уже собирался уходить, когда в дверь постучали. В кабинет зашла декан и сделала мне знак следовать за ней. Это не входило в мои планы, но сегодня был как раз подходящий день, чтобы расставить все точки над «i», в том числе и в карьере.
Мы спустились на лифте, а потом прошли через кампус в ее офис, и все это — молча. Наверное, наш разговор непременно требовал официальной обстановки. Я чувствовал себя неуютно; вполне естественная реакция на реальную перспективу увольнения с постоянной работы в престижном университете за нарушение профессиональной этики. Но такую развязку я как раз ожидал, а мои чувства имели совсем иное происхождение. В памяти почему-то всплыли воспоминания о первой неделе в школе, когда меня вызвали в кабинет директора за плохое поведение: на уроке религиозного воспитания я терроризировал учительницу вопросами. Оглядываясь назад, я понимал, что она действовала из лучших побуждений. Но она давила на меня, одиннадцатилетнего школьника, с позиции сильного — и это было нечестно.
Директор, кстати, оказался довольно добродушным — он лишь предупредил меня, что к учителю следует относиться с уважением. Но он опоздал со своими увещеваниями: еще по дороге в его кабинет я понял, что слиться с общей массой для меня — не вариант. На ближайшие шесть лет мне была уготована роль школьного клоуна.
Я часто вспоминал о том дне. Тогда мне казалось, что мое решение — рациональный шаг, чтобы приспособиться к новому месту и новым людям. Но с возрастом я понял, что оно было продиктовано злобой на институт власти — злобой, которая превыше всяких доводов.
Сейчас, когда я шел к декану, меня посетила еще одна мысль. Что, если бы моим учителем оказался блестящий теолог, вооруженный знаниями по истории христианства и четко выражающий свои мысли? Наверное, у него нашлись бы аргументы, способные удовлетворить любопытство одиннадцатилетнего мальчишки. Успокоился бы я тогда? Все же думаю, что нет, не успокоился бы. Со своей склонностью к научному мышлению я все равно заподозрил бы, что мне — как сказала бы Рози — скармливают некое ля-ля.
Но, может, и студент-Целитель испытывал те же чувства? И, может быть, демонстрация дохлой камбалы тоже была отвратительной травлей — как и то, что устроила моя учительница религиозного воспитания, даже притом что я был прав?
Переступая порог кабинета декана — как мне казалось, в последний раз, — я вдруг обратил внимание на дверную табличку. Тотчас же разрешилось еще одно недоразумение. Профессор Шарлотта Лоуренс. Я почему-то никогда не думал о ней как о Чарли, но, похоже, Саймон Лефевр называл ее именно так.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
