Книга Жребий брошен - Александр Прозоров

«Лишить девственности…» Олег вспомнил, как подошел к скале, под которой обнимались они с Урсулой. В одном месте мох оказался содран, и под ним проблескивала полировкой какая-то зелень. Он смахнул тогда мох еще в нескольких местах и увидел истукана высотой в полтора человеческих роста. Вырезанный из цельного куска малахита, он каким-то образом оказался вмурован в известняковую скалу, выступая из нее всего на пару сантиметров. Именно под ним, под этим истуканом, впервые сомкнулись их губы, и ведун, забыв про рассудок, целовал глаза своей невольницы, ее плечи, шею, подбородок. Именно там, готовый взорваться от желания, от бешеного нетерпения и страсти, он чуть не вдавил ее в камень — но в последний миг вспомнил, что имеет дело с нетронутым цветком, заставил себя быть неторопливым и ласковым, а Урсула, жалобно скуля, раскрывалась перед ним горячим бутоном розы, отдавалась ему в руки всей своей красотой, невинностью, желанием.

Вот, значит, оно что. Вот почему, столько месяцев удерживая себя в руках и не позволяя себе прикоснуться к не до конца оформившейся девушке, он вдруг сорвался и утопил ее в своей жажде близости… Да, боги бывают невероятно коварны и сильны. Даже спящие.

«Хотя, — тут же напомнил себе Олег, — за прошедшие полгода моя рабыня здорово изменилась, из угловатой девчонки созрев во вполне оформившуюся девушку. Так что в разврате малолетних меня теперь не обвинишь. Урсула сама кого хочешь развратит с ее гаремным-то воспитанием…»

— Я не понял самого главного, — вслух произнес он. — Книги, боги, девушки… Почему ты решил, великий Раджаф, что пророчество стало исполняться, что нерожденный человек и сын русалки здесь и начали исполнять свое предначертание?

— Неужели непонятно, смертный? — взвился правитель. — Разве сидел бы мой брат за рекой, лишенный власти и доступа к книге, если бы мог оживлять мертвецов, составлять из них армии и бросать на покорение стран? Он покорил бы половину мира еще сто лет назад! Эта сила появилась у него только сейчас, с вашим появлением! И именно вас, чужеземцев, он поставил во главе своего войска!

— А сила у него могла появиться только от бога Итшахра, которому он поклоняется, — наконец сообразил ведун. — Бог начал пробуждаться и наделяет своих последователей возможностями, которых те ранее не имели.

— Да, да, чужеземец! — раздраженно рявкнул правитель. — Первая жертва пробуждает Итшахра и дает силу его адептам. Вторая жертва дает знание, нужное для открытия книги и чтения сокрытых в ней знаний. Простым смертным это таинство недоступно, поскольку мудрость предков записана в книгу не словами, а иным путем. Третья жертва откроет врата мира. Бог мертвых Итшахр ступит на наши земли, соединив во единое целое миры мертвых и живых под своей властью. Он станет верховным и единственным богом этого мира, каимцы сделаются хозяевами этого мира, а последователи Итшахра — его правителями. Верховным правителем, разумеется, будет мой брат. А все вы, откуда бы вы ни явились, будете рабами.

— Великий Раджаф, — подал голос купец. — Разве не ты сказывал, что род твой должен править миром вместо богов?

— Они не хотели быть богами, — покачал головой хозяин, — они искали власти над миром, равной той, что есть у богов. Но вовсе не собирались взваливать на себя их хлопоты. Предки желали получить бессмертие и вернуть умерших близких. Чтобы достичь этого, требовалось свести воедино миры мертвых и миры живых. Бог Итшахр желал получить власть и над мертвыми землями, и над живыми, став тем самым единственным богом. Поэтому он выступил союзником каимцев и помогал им, как мог. Я не могу знать подробности, ведь это запретное знание, и оно хранится в книге. Наверное, были меж ними условия и ограничения. Но в общих чертах все выглядело примерно так…

Правитель совсем успокоился после недавней вспышки гнева и говорил уже нормальным, ровным голосом.

— Все понятно, — кивнул Любовод. — Бог мертвых будет главным и единственным, мудрый Аркаим станет полубогом, каимцы — кем-то вроде князей, а остальные — кем были.

— И все это станет царством мертвых, — добавил великий Раджаф. — Все ваши земли, дома, стада станут достоянием каимцев, сами вы сделаетесь рабами, женщины — наложницами, а пристанищем вашим станет мир мертвых.

— А разве ты сам не каимец, великий Раджаф? Разве ты не станешь одним из князей? — удивился купец. — Отчего тебе так беспокоиться?

— Нарушение уговора снова вызовет гнев богов, чужеземец. На нас обрушатся новые несчастья, катастрофы, невиданные монстры и убийцы. Я не для того столько веков лелеял Каим, чтобы он разом превратился в руины из-за предательства одного из отщепенцев. К тому же, мы привыкли уважать права иных народов на свободу, на отсталость или развитие, на собственные обычаи, и не хотим, чтобы вселенная превратилась в царствие рабов, пусть даже и наших. Поэтому, чужеземцы, я должен немедленно найти и уничтожить эту проклятую нежить — человека нерожденного и сына русалки. Уничтожить во имя покоя моей страны и спасения всего мира!

— Я думаю, ты напрасно беспокоишься, великий Раджаф, — покачал головой ведун. — Как бы ни старались пробудители Итшахра, сколько бы ни вспоминали формат записи данных, но книга разрушена. В ней не хватает семи осколков. Значит, она бесполезна.

— Все те века, пока я облагораживал и возвеличивал Каим, этот отщепенец, мой брат, продолжал искать осколки. Он опускался в глубины морей, он забирался на величайшие горы, он платил горы самоцветов, и раз за разом привозил с разных концов мира кусочки камня с древними рунами. Есть у меня подозрение, чужеземец, что все семь осколков ныне находятся у него. А еще я подозреваю, что предсказанная нежить тоже смогла проникнуть на наши земли, хотя я уже указал снова истребить все, что завелось в наших водах, кроме рыбы, и все, что есть в лесах и полях, кроме птиц и зверей. Ведомо мне, девица с одним синим глазом, а другим зеленым ныне точно здесь. Одна знахарка видела ее на торгу и даже заглянула в ее будущее. Она возляжет на алтарь Итшахра, дабы отдать себя во славу бога мертвых и его наместника на земле, мудрого Аркаима.

— Один глаз зеленый, а другой синий? — воскликнул вдруг Будута, о существовании которого все успели подзабыть. — Боярин, а не твоя ли это была невольница, Урсула? У нее как раз глаза такие, разные!

Хозяин каимских земель так и замер с открытым ртом.

— Ну вот, великий Раджаф, — тихо заметил Олег. — Благодаря одному идиоту ты уже узнал то, о чем под пыткою никто не догадался бы рассказать.

— Где она? — сипло спросил правитель.

— Я не мог тащить с собой в поход юную девушку, великий Раджаф. Я оставил ее во дворце твоего брата…

— Ты оставил ее Аркаиму?!! — во всю глотку заорал правитель.

В палатку тут же влетели все шестеро служителей, причем молодые — с обнаженными мечами.

— Ты же в храме, великий Раджаф! — укоризненно покачал головой один из стариков.

— Возьмите их, — указал на гостей правитель. — И всех ко мне во дворец, в поруб.