Она увидела перед собой плакат, на котором белокурая красотка с идеальными зубами что-то рекламировала, и показала этой самодовольной дуре язык.
— Вот так, — сообщила она ей. — Ты думаешь, все на свете принадлежит тебе и таким, как ты? А вот и нет… Нам тоже находится место в уголочке неба, поняла?
Ей показалось, что рекламная красотка презрительно скривилась, но Шерри это мало волновало. В конце концов, может, ей Шеррино счастье кажется глупым? Наверное, для этой девицы счастье — нацепить на себя шмотье из бутика да увешаться с ног до головы драгоценностями…
Шерри ее даже жалко стало.
— Знаешь, — доверительно прошептала она. — Я раньше тоже была такая же дура. В твоей жизни тоже все изменится. И ты узнаешь, как здорово стоять возле подъезда рано утром и разговаривать с рекламным плакатом… И думать об одном человеке, с которым вы поедете в сказочное место, вдвоем, и… Ладно, мне пора. Наверное, я вообще сейчас выгляжу как идиотка. Пока…
Она взбежала по ступенькам и остановилась перед дверью. Нашла ключ, чтобы не разбудить Тоню. Открыла дверь. На цыпочках прошла в комнату и достала свою сумку, в которой хранились документы.
Надо было как можно скорее найти паспорт. Без него Ламерик откладывался. А Шерри совсем не помнила, куда его задевала, этот дурацкий паспорт.
В квартире было тихо и сонно. На столике стояли две чашки, в одной на дне остался недопитый кофе. Шерри многозначительно хмыкнула и покосилась на дверь спальни. Дверь была плотно закрыта.
«Спи-и-ит», — с легкой завистью подумала Шерри и тихонько засмеялась. На одно мгновение она представила себе, как было бы сладко сейчас нежиться в кровати, под мягким и теплым одеялом… Она даже легонько зевнула, но тут же встряхнулась — в конце концов, как любила говаривать ее мама, в гробу отоспишься, Шерри… Сейчас не до сна. Где же этот чертов паспорт?
Она перерыла сумку — чего там только не было! И какие-то бестолковые бумаги, и счета, даже чеки из супермаркета, только паспорта вот не оказалось! Шерри запихнула всю гору ненужных бумаг назад и села, нахмурившись.
— Надо же быть такой бестолковой и легкомысленной, — посетовала она шепотом. — Кажется, я его потеряла. Или оставила у Бравина в квартире.
Второй вариант ей нравился больше. По крайней мере, она сможет его там найти. Ключ-то у нее есть. Выберет время, когда Бравина не будет дома. Но — если она все-таки его потеряла? Ламерик откладывается, да?
Она стукнула кулачком по коленке.
— Нет уж, дудки…
Она снова вскочила и закружила по квартире в бессмысленных, хаотичных поисках.
— Ты чего? — услышала она тихий голос Тони.
Та стояла на пороге спальни, в халатике, с распущенными волосами. Мягкая, сонная и счастливая.
— Паспорт потерялся, — сообщила Шерри. — А он мне жизненно необходим именно сейчас… Ты не видела его?
Тоня задумалась. Она попыталась вспомнить, видела ли она вообще этот паспорт, и не смогла… Беспомощно развела руками:
— Нет, Шурка, я не помню… Может, он у тебя в сумке лежит?
— Не-а, ничего там не лежит, кроме хлама ненужного, — вздохнула Шерри. — Похоже, в порыве чувств и экзальтации я забыла его у Бравина… Придется тащиться туда. Заодно и вещи заберу…
— Хочешь, я с тобой съезжу? — предложила Тоня. — Вдвоем веселее…
— Вот еще, придумала, — усмехнулась Шерри. — Нет, Тонь. Спасибо тебе… Но…
Она и в самом деле была ей благодарна, только все Шерри сейчас должна была сделать сама. И послать Бравина навсегда в края, откуда нет возврата к Шерри. И выдержать взрыв его эмоций. Только так она, Шерри, перестанет быть глупой девочкой. Вырастет и станет достойной и Ламерика, и Андрея… И Волка, про которого он ей рассказывал.
— А где ты была всю ночь? — поинтересовалась Тоня, потягиваясь. — Давай рассказывай…
— А с кем ты тут пила кофе на ночь, прекрасно, сознавая, что это вредно? — передразнила Шерри.
Тоня рассмеялась.
— Я же в пределах квартиры, — показала она ей язык.
— А мне вот было мало квартиры. Мне надо было неограниченное пространство, — парировала Шерри.
Ей очень хотелось рассказать все Тоне — и про луну над ночной рекой, и про Андрея, который ведет себя иногда как мальчишка, и про то, как они забрались на парапет и там изображали парочку волков, и про то, что у Андрея очень сильные и нежные руки, а еще — про Волка, который помог ему найти ее, Шерри, и почувствовал ее… Но это было так длинно, а ей надо поехать к Бравину…
Она потом все расскажет. Когда вернется.
Она вдруг почему-то очень сильно ощутила любовь. К Тоне. К этой квартирке, такой нелепой и бедной. К огромному шкафу, пережившему уже стольких хозяев и потому надменному. К пятну на потолке. К дивану, на котором сидела собака, подаренная ей Андреем. И — все это было из-за него, Андрея, вся эта любовь… Просто ее было так много, и она была такая огромная, что не помещалась в Шерри.
— Слушай, Тонь, я же хотела эту собаку подарить Пашке! — вспомнила она.
Она бросилась к собаке — радуясь тому, что может отдать часть нежности тому, кто заслуживал ее более всех. Схватила, чмокнула в черный мягкий нос, прижалась к плюшевой шерстке щекой. И протянула Тоне:
— Вот…
— Зачем? — прошептала Тоня. — Это же твоя… Шерри помотала головой:
— Нет. У меня теперь так много есть, Тонь. У меня… Она уже хотела начать ей рассказывать — и про Андрея, и про Ламерик, и про то, что теперь ее жизнь изменилась самым волшебным образом, но, подумав, замолчала.
Потом.
И — даже Тоне она боялась рассказать о своем счастье, потому что — счастье ведь подобно пугливой птице, вдруг испугается Шерриных слов или она скажет что-нибудь неправильно, грубо — и птица эта диковинная улетит?
И она тихо, почти шепотом, сказала:
— У меня теперь есть Волк.
Тоня не расслышала. Или не поняла. Но взяла эту собаку из Шерриных рук и обняла ее. «Для Шерри это почему-то очень важно сейчас, — подумала она. — Странно, ведь еще недавно Шерри была обычной. Слегка взбалмошной. Эгоистичной и жадноватой… Что с ней случилось? Или — это в самом деле было с ней из-за жизненных обстоятельств? А теперь — словно жизнь решила согреть ее солнечными лучами и Шеррина душа распустилась, подобно цветку…»
— Спасибо, — сказала она вслух, улыбаясь Шерри.
Шерри хотела еще что-то сказать, и на минуту ей стало так жалко расставаться с Вестой — даже рука дернулась вслед, но она сдержалась. Это прежней Шерри было жалко. А нынешняя была так богата, что ей хотелось всех сделать счастливыми, хоть на несколько мгновений, и ради этого Шерри сейчас и жизнь отдала бы, не то что Весту.
— Ее зовут Веста, — сказала она.
— Одевайся теплее, — посоветовала Тоня. — Обещали похолодание… Хочешь, возьми мою куртку и джинсы…
