Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Как бы то ни было, в России, когда книги других эмигрантов уже никто не читал, произведения Лимонова вовсю расходились. Да, до этого писатель еще помотался по горячим точкам. Циники комментируют: создавал себе биографию. Может, оно и так. Но в любом случае – создал. Сами помотайтесь. Теперь он уже имел полное право говорить, что, дескать, «мы диалектику учили не по Гегелю».
Обыкновенный национал-большевизм
Я не собираюсь в этой книге рассказывать историю Национал-большевистской партии. Хотя это и забавно. Можно как угодно истолковывать мотивации Лимонова, ринувшегося в джунгли уличной политики, но как ни крути – эта политическая деятельность и литературный успех подталкивали друг друга. Без успеха его книг НБП так и осталась бы одной из карликовых радикально-оппозиционных тусовок, о которых никто не слыхал. С другой стороны, деятельность НБП, а точнее, шум, поднятый вокруг нее средствами массовой информации, способствовал успеху его книг. Ведь в чем главная беда постаревших советских и антисоветских писателей? В том, что новому поколению читателей им сказать нечего. А Лимонов... Политической организацию НБП назвать можно с большой натяжкой. Куда больше она походит на артпроект. Но успех-то был! Либералы уже успели надоесть. Я имею в виду не политику, а эстетику. Сытые интеллигенты, что-то там говорящие, внушали отвращение. Вы видели Сванидзе? Кто из нормальных людей вот такого типа может уважать? Он отвратителен только своим видом.
С другой стороны, в отличие от унылых коммунистических структур, у Лимонова было весело. Потому-то под знамена НБП встали, к примеру, культовый джазовый музыкант и композитор Сергей Курехин и панк-идол Егор Летов. Если поступок второго особого шума не вызвал – на то он и панк, то первый... Дело в том, что множество людей, участвующих в так называемом рок-движении середины восьмидесятых, вынесли оттуда совершенно дикий хаос в мозгах – хаос на либеральной подкладке. И одновременно – дикую нетерпимость к инакомыслию. К примеру, когда я стал проникаться национал-патриотическими взглядами, то множество друзей и приятелей тут же перестали поддерживать со мной любые отношения. А тут, можно сказать, один из символов поколения – Курехин – так нехорошо поступает. Хотя вообще-то Сергей никогда ничего до этого не провозглашал политического. Словом, визг вышел потрясающий.
Но это, понятно, оказалось лишь к лучшему. Народ потянулся в лимоновцы. И ведь какой народ! «Лимонка», издание НБП, является шедевром газетного дела. Да и внешний стиль организации очень даже неплох.
Самое-то смешное, что на самом деле ни Лимонов, ни его партия никогда не были «фашистами». Конечно, если не именовать этим словом всех, кому не нравятся «общечеловеческие ценности». Как не были они и коммунистами. Эдуард Лимонов продолжал быть «антисистемщиком». Какой бы «система» не была. Еще при Ельцине в одной из московских газет был очень остроумный материал про гипотетический коммунистический переворот. Итак, коммунисты победили. На улице стоит Евтушенко и читает стихи, в которых проклинает демократов. И говорит, что на самом-то деле всегда их ненавидел. А за углом стоит Лимонов с плакатом «Да здравствуют жирные!» и производит набор в интернационал-капиталистическую партию...
Забавно, что теперь, когда власть начала укрепляться и в какой-то мере заняла «патриотическую» нишу, Лимонов в последней книге «Другая Россия» провозглашает, по сути, «перманентную революцию» вполне в духе даже не Троцкого, а европейского маоизма. Эдакая романтическая война против всех. «Война без особых причин».
В конце концов Лимонов доигрался до того, что угодил в тюрьму. Просидел, правда, не слишком долго, но все-таки. А потом... Началось самое смешное. Теперь писателя активно пиарят... западные правозащитники! Игра продолжается.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Письмо Правительству СССР
Михаила Афанасьевича Булгакова
(Москва, Пироговская, 35а, кв. 6)
Я обращаюсь к Правительству СССР со следующим письмом:
1
После того, как все мои произведения были запрещены, среди многих граждан, которым я известен как писатель, стали раздаваться голоса, подающие мне один и тот же совет.
Сочинить «коммунистическую пьесу» (в кавычках я привожу цитаты), а кроме того, обратиться к Правительству СССР с покаянным письмом, содержащим в себе отказ от прежних моих взглядов, высказанных мною в литературных произведениях, и уверения в том, что отныне я буду работать, как преданный идее коммунизма писатель-попутчик.
Цель: спастись от гонений, нищеты и неизбежной гибели в финале.
Этого совета я не послушался. Навряд ли мне удалось бы предстать перед Правительством СССР в выгодном свете, написав лживое письмо, представляющее собой неопрятный и к тому же наивный политический курбет. Попыток же сочинить коммунистическую пьесу я даже не производил, зная заведомо, что такая пьеса у меня не выйдет.
Созревшее во мне желание прекратить мои писательские мучения заставляет меня обратиться к Правительству СССР с письмом правдивым.
2
Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных было – 3, враждебно-ругательных – 298.
Последние 298 представляют собой зеркальное отражение моей писательской жизни.
Героя моей пьесы «Дни Турбиных» Алексея Турбина печатно в стихах называли «сукиным сыном», а автора пьесы рекомендовали как «одержимого собачьей старостью». Обо мне писали как о «литературном уборщике», подбирающем объедки после того, как «наблевала дюжина гостей».
Писали так:
«...Мишка Булгаков, кум мой, тоже, извините за выражение, писатель, в залежалом мусоре шарит... Что это, спрашиваю, братишечка, мурло у тебя... Я человек деликатный, возьми да и хрястни его тазом по затылку... Обывателю мы без Турбиных, вроде как бюстгальтер собаке без нужды... Нашелся, сукин сын. Нашелся Турбин, чтоб ему ни сборов, ни успеха...» («Жизнь искусства», № 44, 1927 г.).
Писали «о Булгакове, который чем был, тем и останется, новобуржуазным отродьем, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистические идеалы» («Комс, правда», 14/Х-1926 г.).
Сообщали, что мне нравится «атмосфера собачьей свадьбы вокруг какой-нибудь рыжей жены приятеля» (А. Луначарский, «Известия», 8/Х-1926 г.) и что от моей пьесы «Дни Турбиных» идет «вонь» (стенограмма совещания при Агитпропе в мае 1927 г.), и так далее, и так далее...
Спешу сообщить, что цитирую я не с тем, чтобы жаловаться на критику или вступать в какую бы то ни было полемику. Моя цель – гораздо серьезнее.
Я не доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым поручен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и с необыкновенной яростью доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
