Вода и Земля – стихии, наиболее подходящие для лечения. Земля – кости и плоть мира, а ручьи и реки, озера и моря – суть кровь мира. А подобное лечится подобным. Иногда, правда, чародеи-лекари добавляют немного Воздуха. Правильно, воздух – душа мира. Но с болезнями духа бороться очень тяжело. Сломать разум человека легче, чем после вылечить, восстановить утраченное.
Жрец шевелил губами, не открывая плотно сжатых век. Сейчас ему зрение не нужно и даже вредно. Он пользуется внутренним зрением. Находит разорванные кровеносные сосуды, плотно соединяет их стенки и дает толчок волокнам – срастайтесь! Трудная работа, очень кропотливая, требующая полного сосредоточения.
– Ты глянь-то! Он же сам на себя не похож, – прошептал над моей головой Лыгор.
Точно!
Работа с Силой напрямую далась Терциелу тяжело. Его кожа на щеках и лбу посерела и производила впечатление неживой, подобно старому пергаменту. Нос заострился, как клюв ворона. Как будто он вливал в Гелку собственную жизнь, каплю за каплей.
Вдруг жрец дернулся и едва не упал.
– Держись! – я схватил его под мышки, прижимая к груди, как родного брата. – Держись…
Он еле заметно кивнул и продолжал лечение.
В воцарившейся тишине я слышал, как гулко высморкался кто-то в коридоре, как взволнованно сопит Гуня, как снаружи, во дворе замка, звонко заржал конь.
– Все… – Терциел отнял ладони от спины Гелки и обмяк у меня на руках.
– Как она? – наклонилась Бейона, но жрец не ответил. Он впал в странное полузабытье. Глаза открыты, но взор начисто лишен человеческого понимания. Так осоловело смотрит откормленный к празднику гусь, который уже даже глотать не может, не то что ходить или летать. И сам как тряпка – будто из спины вынули хребет.
Я растерялся, не зная, что с ним делать. Уложить бы…
– В порядке, – Сотник движением опытного воина, умеющего не только отнимать жизнь у врагов, но и сберегать ее остатки у соратников, коснулся живчика на шее Гелки. – Слабенько, но ровно. И дышит без натуги. – Он осторожно стер кровяной след в уголке рта девочки.
– Дай мне, – Гуня наклонился, перехватывая у меня безжизненное тело Терциела. – Куда его теперь?
Бейона промолчала. Враг-то он ей враг, но ведь такое дело вышло…
– Оставь пока тут, – распорядился Глан. – Молчун, ты с Гелкой побудешь?
– Да, конечно, – я закивал так, что едва голова не оторвалась.
– Тогда пошли, – он вскочил и стремительно вышел. Речники потянулись следом. Похоже, Глан после победы над Киселем стал их признанным кумиром.
А я остался в комнате с изувеченной мебелью. Рядом лежали, едва дыша, два человека. Гелка, которая вошла в мою жизнь меньше года тому назад, но уже успела стать самым дорогим на свете существом. И жрец, уроженец моей далекой родины, бывший совсем недавно злейшим врагом, стремившимся убить меня. И ведь он едва не преуспел в этом деле. А потом искупил вину, отдав всего себя, почти без остатка, исцелению.
Я понял, что не только не дам казнить Терциела, но даже не допущу малейшего наказания, какими бы злодеяниями против короны Ард’э’Клуэна он ни замарался.
Глава IX
Ард’э’Клуэн, Фан-Белл, королевский замок, златолист, день двадцать четвертый, вечер.
Кейлин решительно прихлопнул ладонью по столу:
– Нет, и еще раз нет! Я сказал, никаких переговоров с Селинкой и Валланом я не желаю! Значит, так тому и быть.
Будто надоедливую муху расплющил.
Мы сидели вокруг стола в чисто прибранном кабинете Экхарда. Взамен разбитых табуретов принесены новые. Ободранные с древков знамена и заляпанные кровью гобелены сняты. Пол тщательно вымыт.
Вот уж не думал, что буду участвовать в заседании королевского совета. Да еще в Ард’э’Клуэне. Но на этом настоял Сотник. К моему удивлению, его поддержала Бейона. Да, собственно, никто и не возражал. Кроме меня, конечно. Я чувствовал себя не в своей тарелке и предпочел бы узнать обо всех принятых решения после. Да не тут-то было.
Глан со своей подругой детства едва ли не силой втащили меня в королевский кабинет и усадили за стол.
Его величество король Ард’э’Клуэна Экхард Второй сидел в кресле, со всех сторон обложенный подушками. Узнать, что именно сотворил с ним Терциел, мы так и не смогли. Жрец впал в беспамятство: ел, пил, смотрел по сторонам, но вразумительно не ответил ни на один вопрос. Растение, да и только. А сам король не знал, к какому волшебному воздействию прибегал его бывший лекарь.
К слову сказать, поначалу, то есть два дня назад, его величество мало чем отличался от Терциела. Поэтому я сделал вывод, что он слишком перенапрягся в попытке сохранить свой разум от проникновения туда воли чародея и, как следствие, растратил слишком много жизненной силы. Умозаключением я поделился с Бейоной, и она согласилась. Два дня мы лечили короля. То есть попросту восстанавливали его силы. Мясной паштет, поджаренная на широкой сковороде бычья кровь, ручьевая форель, копченый жирный угорь, протертые с медом и орехами яблоки, козье молоко. Терциела мы кормили тем же и в тех же количествах, но молодой король, по всей видимости, оказался крепче. Впрочем, этого и следовало ожидать. На здоровье и его батюшка, Экхард Первый, не жаловался. Правда, умер от удара, но это скорее от слишком высокого доверия к собственным силам и пренебрежения советами лекарей.
Итак, Экхард к вечеру двадцать четвертого дня осеннего месяца златолиста оправился настолько, что пожелал устроить совещание с привлечением гостей королевства. Гостей, то есть меня, Сотника и Кейлина. Вейте гостьей считаться не могла, поскольку тал ее отца входил в состав Ард’э’Клуэна.
Речь пошла о самых разных вещах. Первым делом, по настоянию трегетренского принца, распорядились отослать гонца к войскам, усмиряющим Ихэрен, с приказом прекратить боевые действия и в срочном порядке оттягиваться к Ауд Мору. Осунувшийся Экхард, теребя светлый ус, заявил, что это самое малое, чем он может отблагодарить ихэренскую талессу за участие в своем спасении. Вейте учтиво поклонилась, поджав губы, но рассыпаться в ответных благодарностях не спешила. Я ее понимаю. Есть обиды, которые можно забыть и простить, а есть Обиды. Например, смерть Витека Железный Кулак, ее родного отца.
Проявляя в достопамятном бою в пойме Ауд Мора поистине звериную жестокость, Брицелл рассчитывал запугать всех вздумавших бунтовать талунов, а также повысить свой авторитет в гвардии и среди речной стражи. Вот только добился совершенно противоположного. Еще два дня назад нарочные донесли о возникших смутах в юго-восточных талах Ард’э’Клуэна. Поговаривали о желании тамошних феодалов отделиться и избрать своего короля. Гвардия же после недавних событий перестала существовать как самостоятельная боевая единица. Часть конных егерей погибла при захвате замка «речными ястребами». А кто не погиб, разбежались. Возлагать надежды на ту часть гвардейцев, что сражалась сейчас в Ихэрене, тоже не приходилось. Ими командовали сотники из числа верных низложенному капитану, а значит, в скором времени следовало ожидать либо бунта, либо роспуска отрядов.
