– Туда вам и дорога! – сказал он на прощанье, ожидая, что раздувшийся мех полетит вниз. Но вместо этого он не полетел вниз, а стал дрейфовать в сторону острова.
– Ни фига себе! – пробормотал Илья. – Ты смотри-ка!
В этот момент шар зашевелился, словно затрясся от смеха, и из него послышался скрипучий голос Дуремага:
– Обманули дурака на четыре кулака! Что, съели? Ну погодите, мы выберемся и вам еще покажем!
– Лук бы сейчас со стрелой! – вздохнул Яромир и тут же тронул Муромца за рукав: – Смотри-ка!
Муромец посмотрел вниз и даже присел от удивления.
По морю неслась весельная шлюпка. Взмахов весел не было видно, так быстро они поднимались и опускались, а за кормой тянулся белый бурунный след.
– Скоро узнаем, – сказал Яромир. – Нам бы только сесть…
В этот момент страшный удар потряс корабль до основания, и он развалился на куски. От удара Илью и Яромира забросило почти на самую верхушку холма. Остатки корабля застряли на вершине скалы, об которую он и треснулся.
– Вот и сели! – сказал Илья, принимая сидячее положение.
– Кто бы сомневался! – откликнулся Яромир, отплевываясь от песка. – Перед нами две задачи: найти это самое чудище и свернуть ему башку, а Алеше с Добрыней вправить мозги.
– Ну и неча тогда рассиживаться! – Илья легко вскочил на ноги и отряхнулся. Его парик после всех испытаний разлохматился, перевернулся задом наперед, и Муромец стал похож на сбежавшую из-под ареста непотребную девку.
И богатыри, сосредоточенно сопя, припустили в глубь острова.
38
Альфред пришел в себя первым, как и положено партайгеноссе и председателю ГКЧП. Пошевелив ногой дрыхнущего Липучку, он огляделся. Помещение, где они находились, мало напоминало царскую трапезную. Из этого Альфред сделал правильный вывод: они находятся совсем в другом месте. Но что это за место, понять было трудно. Вроде бы подземелье, родной запах, кругом стены и только одна дверь. Весь личный состав боевого отряда лежал навалом на полу и, понятное дело, не благоухал. После всего, что съели и выпили, это было закономерно.
Стараясь не сломать ногу, Альфред перелез через кучу своих сподвижников и попытался открыть дверь. Дверь оказалась заперта. Тогда Альфред припал к замочной скважине, но не глазами, а губами, стараясь вдохнуть побольше свежего воздуха. Для начала он выдохнул остатки старого и услышал, как за дверью что-то шумно упало.
– Что бы это могло быть? – подумал Альфред, со свистом вдыхая и выдыхая воздух. – Может, обвал? В любом случае надо отсюда тикать!
Он еще раз огляделся, теперь уже внимательнее, и сразу приуныл. Помещение, в котором они находились, не было подземельем. Оно не было даже подвалом. По всей видимости, оно было тюрьмой.
– Вот оно, настоящее испытание! – попытался обрадоваться Альфред. – Кто только за правду не сидел? Мракс и Вредникс тоже сидели… может, и до сих пор сидят! Зато отмотаю срок – выйду в авторитете! – Альфред размечтался и даже не услышал, как в замочную скважину вставили ключ и с лязгом провернули. В следующий момент партайгеноссе получил дверью в лоб и отлетел в дальний угол. В комнату вошли люди с факелами. Правда, факелы тут же начали гаснуть, а вошедшие в страхе попятились назад.
– Куда! – раздался зычный голос. – Принести спецфонарь! Вот так!
В следующую секунду в комнате стало светло как днем. Яркий свет спецфонаря безжалостно высветил все уголки темницы.
Между тем вошедший в комнату человек продолжал командовать:
– Помещение проветрить! Надсмотрщика, потерявшего сознание в коридоре, вытащить во двор. Ну как поживает наша доблестная нечисть? Ах, она еще спит! А ну-ка, разбудите всех к чертовой матери!
При упоминании о чертовой матери подпольщики проснулись мгновенно и затряслись от страха.
– Только не это! – прохрипел кто-то прокуренным голосом.
– Страшно? – удовлетворенно произнес незнакомец. – Знаю, что страшно. Кстати, понравилась вам нормальная еда?
Черти-подпольщики застонали, вспоминая недавно испытанное удовольствие.
– Вижу, что понравилась! Ну так вот: кто не хочет попасть под горячую руку своей, хм, матери; кто хочет заслужить прощение, а вместе с ним трехразовое питание, приличную зарплату и молоко за вредность, пусть выйдет на середину. А кто хочет обратно в катакомбы, держать не буду… – Тут говоривший усмехнулся и добавил: – Да вы там теперь и не удержитесь, ха-ха! Унесет! Кстати, за попытку государственного переворота я бы мог наказать вас по всей строгости закона и сварить в смоле. Но вы и так уже наказаны. Живете хуже тараканов, а могли бы обустроиться, со временем получить жилплощадь, огородик… В общем, решайте, для вас это шанс. А я даю слово Кощея, что никого не обману!
– Кощей! – Чертей-подпольщиков объял непритворный ужас. С фарфоровым стуком они повалились на колени и принялись каяться и бить об пол дубовыми лбами. Тут Альфред, сохраняя достоинство, вышел на середину:
– О великий канцлер! Мы все пали жертвой обмана! Нас ввел в заблуждение проклятый Гарри, мой секретарь. Он посулил нам новую жизнь, мы и поверили. А нам и старая очень нравилась! Он начитался Мракса и Вредникса и сдвинулся с ума. Ваше высокопревосходительство! Мы искупим трудом! Мы согласны на любую работу, потому что очень кушать хочется!
Черти-подпольщики замерли, восхищенные враньем своего шефа.
Кощей поморщился:
– Ну хорошо, хорошо. Будешь бригадиром ассенизаторов. Поставим вас на ручные помпы, э… навоз качать. Будете приносить пользу государству. – Он повернулся к кому-то из своей свиты. – Выдайте им спецовки и приставьте к насосам. Чтобы через час все были на своих местах. Будем готовить систему к пуску. А… что это за Гарри такой и где он живет?
– В эмалированном ведре! – с радостью доложил Альфред.
– Ну вот, и вожди у вас какие-то ненормальные! Давно бы выплеснули своего Гарри и попросились на службу. С вашими способностями вы могли бы далеко-о пойти!
С этими словами Кощей повернулся и вышел вон, а в помещение хлынули стрельцы.
– Кто бригадир? – спросил мордастый сердитый стрелец.
– Я! – выпятил грудь Альфред.
– А я его помощник! – подскочил Липучка.
– Тогда чего ждете? – гаркнул стрелец. – Стройте бригаду и на выход!
39
Терем Дормидонта гудел как растревоженный улей. По коридорам носились повара, слуги, охранники. Время от времени они натыкались друг на друга, и тогда стены терема сотрясал могучий трехэтажный мат. То есть мат доносился до самого верхнего этажа и, многократно умноженный, возвращался обратно.
