Вряд ли это хиппи… Они ж вовсе не агрессивные, наоборот — ходят, всем улыбаются, правда, под шумок приторговывают легкими наркотиками, но кто ж совсем без греха?
Рассуждая, инспектор едва не прозевал поворот и, затормозив, почувствовал, как машину бросило в сторону, занесло. Ньерд еле успел выкрутить руль, остановившись прямо поперек узкой дороги. Автомобиль ткнулся передним бампером в глубокий сугроб, инспектор попробовал выбраться задним ходом — бесполезно, такое впечатление, что под колесами был отшлифованный лед, как на каком-нибудь катке. Да и особо газовать было опасно — край дороги позади обрывался в пропасть. Не такую уж и глубокую, правда, но вполне достаточную, чтобы разбиться, как уже было здесь со многими. Последний случай, кстати, произошел совсем недавно, осенью, когда в пропасть упал микроавтобус с тремя музыкантами. Да, торопиться положительно не надо. Подложить, что ли, под колеса еловых веток?
Прихватив нож и фонарь, Ньерд вышел из машины и вдруг замер, услышав чье-то далекое пение. Показалось? Нет, явно кто-то поет. Протяжный женский голос, местами переходящий в хрип и рыдания. И где-то совсем рядом! Кажется, вон за тем поворотом. И кому нужно там петь песни, тем более ночью? Впрочем, еще ведь не ночь, вечер, часов семь, вряд ли позднее… Ну да — шесть сорок семь. Просто темно вокруг — тучи. Правда, снег вроде унялся и уже не валил хлопьями, и с обрывающегося в пропасть края дороги были видны не такие уж и далекие огни Гронма. Убрав нож в карман, инспектор решительно направился к повороту.
Он увидел ее сразу — молодая женщина сидела прямо на снегу под фонарем, скрестив по-турецки ноги, и, медленно раскачиваясь, пела, словно медитировала. Сиреневый свет фонаря отбрасывал на ее лицо мертвенно-бледные тени. Напротив женщины, на обочине, высились три сложенные из камней пирамидки, почти полностью занесенные снегом.
— Извините, что помешал… — подойдя ближе, начал было инспектор. Женщина резко обернулась и смерила его яростным взглядом темно-синих безумных глаз. И тут Ньерд узнал ее… Магн! Сумасшедшая Магн. Ее многие знали. Но никто не знал, кто она и откуда взялась, да она и сама не знала. Покинув психиатрическую клинику, Магн одно время прибилась к музыкантам, даже пела, Ньерд, правда, не слышал как — вообще не интересовался музыкой, да и до городской сумасшедшей ему, честно говоря, не было никакого дела… хотя комиссар рассказывал, что именно Магн помогла как-то в очень тяжелом деле с каким-то маньяком… маньяком… Он, кстати, неизвестно куда исчез тогда. Но, может, опять объявился? Чем плоха версия?
— Еще раз извините…
— Я чувствую зло! — глядя мимо инспектора, тихо произнесла Магн. — Зло проникло сюда… Черный друид… Я чую его дыханье… И зову на помощь, иначе… Ты помешал зову! — Последние слова она выкрикнула, да так, что Ньерд попятился, пожалев, что отправился сюда один.
— Он принесет много зла… — Девушка снова посмотрела вдаль и неожиданно улыбнулась: — Но я буду звать… буду звать… и добьюсь…
Она закрыла лицо ладонями и повалилась в снег. Инспектор еле успел подхватить ее… Боже, она еще и босая! И похоже, под этой серой хламидой больше ничего нет.
— Вы как?
Магн распахнула глаза:
— Кто ты?
— Я из полиции. Инспектор Плеске. Ньерд Плеске. Вот мое удостоверение, — Ньерд полез во внутренний карман. Это было неудобно делать левой рукой, правой он придерживал Магн. Наконец достал.
— Вы, случайно, не из коммуны хиппи? Ну, не с хутора? — инспектор неопределенно махнул рукой.
— Да, с хутора, — кивнула девушка, по лицу ее потекли слезы. — Я не смогла, не смогла сегодня… — жалобно, как ребенок, произнесла она. — И вчера — тоже не смогла…
Ньерд почувствовал себя неловко. Уж можно было бы сразу догадаться — девушка нуждается в утешении. А он? «Инспектор Плеске. Ньерд Плеске». Тоже, Джеймс Бонд выискался…
— Вы не могли бы перестать плакать? Или, вот что, пойдемте-ка в машину, не то замерзнете. Пойдемте, пойдемте… Боже, как же вы босиком?
Инспектору все ж таки удалось развернуть машину и добраться до хутора. Маленький, он вовсе не представлялся заброшенным — звучала музыка, в окнах весело горел свет, во дворе дробно постукивал дизель-генератор. Самих «новых хиппи» на хуторе оказалось не так уж и много — включая Магн, шесть человек. Ну, ясно — не лето. Остались только самые упертые. Две девчонки, совсем еще молоденькие, и четверо парней. Длинноволосые, бородатые, в расклешенных джинсах и растянутых свитерах, они, неожиданно для Ньерда, высказали себя радушными хозяевами — усадили за стол, налили в высокий стакан весьма недурного вина. Впрочем, то, что вино недурно, инспектор понял позже, поначалу-то принялся отказываться, да только кто-то из бородатых парней заявил: уж ежели, мол, господин полицейский хочет что-то узнать, так для того нет ничего лучше доброй беседы, а какая же добрая беседа да без вина, на сухую?
— Ну, вы прямо как русские рассуждаете, — усмехнулся Ньерд, но от вина больше не отказывался, как и от жареной оленины. Откуда она у них взялась, интересно? Видно, браконьерничали господа хиппи.
— Магн — добрая девушка, — допив вино, пояснил бородач. — Да к нам и не приходят плохие. Не то, знаете ли, место. Что? Нет, мы никого не ждали… Впрочем, сейчас спрошу у Мерилин.
Поднявшись из-за стола, он громко позвал Мерилин. Из смежной комнаты — там уже спала напоенная горячим глеком Магн — вышла молодая девчонка с длинными рыжими волосами, видно, это и была Мерилин.
— Да, ко мне должна приехать кузина из Осло, — выслушав инспектора, кивнула она. — Но не сейчас, позже, ближе к концу месяца. А что?
— Как она выглядит, ваша кузина?
— Гм… такая, как и я, чуть помладше, светленькая.
— Она тоже хиппи?
— Что? — Мерилин засмеялась, и инспектор отметил про себя, что девчонка-то ничего, симпатичная, красивая даже, этакая рыжая и зеленоглазая лесная нимфа.
— Хиппи? — снова переспросила Мерилин. — Да нет, она не хиппи, а бы сказала, даже наоборот — йяппи. Как это? «Все ради карьеры». Учеба, учеба и учеба.
— Так, кстати, говорил Ленин, — заметил бородач, разливая по кружкам только что приготовленный глек.
— Леннон так говорил? — повернулся к нему Ньерд.
— Не Леннон, Ленин.
— Кто такой этот Ленин? Тоже хиппи?
Парень засмеялся:
— Не совсем. Что-то вроде Раса Тафари и Че Гевары.
— А он где сейчас?
Бородач совсем загнулся от смеха:
— Давно уже умер. Веселый ты человек, инспектор!
— Вы говорите, ваша кузина — девушка серьезная, — Ньерд снова посмотрел на Мерилин.
— Да уж куда серьезней, — усмехнулась та. — Правда, не зануда. Веселая.
— Студентка?
— Ну да. Художественный колледж. Обещала помочь нам оформить хутор… Ну, Джона Леннона изобразить, цветы и прочее…
