Шнейдер молчал, он хотел одного — чтобы этот парень поскорее убрался отсюда.
— Сам скину, — хлопнул дверью Бакс.
У него был покупатель на примете.
Выпроводив Назаркина, Шнейдер в панике забегал по комнате. Он умел проигрывать, но сейчас удар был слишком сильный. Если парень вляпался, то дело плохо. Криминалом пахнет. Возьмут Назаркина — выйдут на него. А сколько сил, сколько энергии было потрачено, какие надежды рухнули!
— Надо поскорее уносить отсюда ноги, — бормотал он.
Уехать, не повидав Лидмана, Шнейдер не мог. Надо было забрать последнюю часть полотен, приготовленных для него. Уговор есть уговор.
Шнейдер, как всегда тщательно одетый, уже подходил к дому Лидмана, когда увидел чудовищную картину.
Дверь подъезда распахнулась, и из нее показался Лидман. Да не один. Его сопровождали два человека. Дмитрий Евгеньевич шел понуря голову, на его руках блестели наручники.
Шнейдер ахнул, потом развернулся и быстро зашагал прочь. Он едва сдерживал себя, чтобы не побежать.
«Надо поскорее уезжать отсюда», — лихорадочно думал он. Если Лидман заговорит, то и ему несдобровать.
Глава 32
Наблюдение за клубом фалеристов принесло свои плоды.
— Ну и фрукт этот Лидман! — Валентин Архипов от возмущения не находил слов. — Это же надо, тридцать лет с потерпевшим Ольшанским дружбу водил и сам же на него уголовников навел. В голове не укладывается.
— А ты хладнокровнее, Валя, — остудил его Лавров, неторопливо перебирая бумаги на столе.
— Честное слово, Леонид Леонидович, первый раз вижу такого негодяя. Антикварщики, конечно, народ своеобразный, это я уже понял, но чтобы вот так цинично и нагло…
— В прокуратуре работаешь, не где-нибудь, — напомнил Лавров. — Должен знать, до чего слабости и страсти могут довести человека.
— Да знать-то я знаю, но очень уж здесь все прямолинейно. На что он надеялся? Что все будут молчать?
— А это, Валя, ты у него сам спросишь. Лидман тридцать лет дружил с Ольшанским, даже дома у него бывал, хотя Юрий Алексеевич гостей принимал редко и неохотно. Значит, влез к нему в доверие. И все тридцать лет Лидман жутко завидовал приятелю, который был более удачлив, чем он. Вот и вся разгадка. Спрашиваешь, на что он надеялся? Ты правильно заметил, что антикварщики — народ своеобразный. Посмотри сводку, сколько похищенных раритетов находится в розыске. Много?
— Много.
— Вот и Лидман надеялся, что поищут и перестанут. По себе всех судил. У него при обыске нашли кое-что интересное, ведь так?
— Да.
— И он помалкивал, хотя точно знал, что ворованное. Не мог не знать, он человек, который постоянно крутился в этой среде, значит, информированный. А то, что известный антикварщик с ворьем связался, ну что ж, и такое бывает.
Лавров был доволен. Подтвердилось предположение, что украденные предметы антиквариата должны всплыть. Брали затем, чтобы продать.
«Антикварщики» (так называли оперативников 9-го отдела МУРа, который занимался борьбой с преступными посягательствами на культурные и исторические ценности), наблюдавшие за клубом фалеристов, сразу обратили особое внимание на Лидмана. Постоянно крутился возле Ольшанского, выспрашивал, сочувствовал. Но в этом не было ничего особенного. Понять можно было так: сильно переживает человек. Потом заметили, что он по делу и без дела наводит разговор на интересующую его тему. Это уже настораживало. Но и здесь не было никакого криминала.
Всерьез им заинтересовались, когда он стал крутиться возле известного коллекционера монет, который, по слухам, собирался приобрести нечто особо ценное.
— Наши «антикварщики» проявили себя на высоте, — с удовлетворением отметил Валентин, которому передали дело по ограблению Ольшанского. — Филигранно сработали.
— Я тебе говорил, толковые ребята. Их начальника я знаю давно. Такой же «последний из могикан», как и я. Он абы кого себе в отдел не берет. Каждый сотрудник не только первоклассный оперативник, но и эксперт.
— Скажете тоже — эксперт, — возразил Валентин.
— Эх, Валя, молодой ты еще, значит, тебе учиться и учиться. Думаешь, почему на Лидмана так быстро вышли?
— Ну, работали ребята.
— Вот именно — работали. А в чем их работа заключается? — спросил Лавров и сам себе ответил: — К примеру, спецназовцы приходят на службу и начинают отрабатывать друг на друге приемы.
— Морду то есть друг другу бить.
— Можно и так сказать. А у 9-го отдела особая специализация. Тебе еще работать и работать, присматривайся к людям, учись. Мне их начальник говорил, что у него сотрудник должен года три проработать, чтобы в теме не плавать. Всякое, конечно, бывает, но у 9-го отдела специализация особая. — Лавров взглянул на часы. — Давай, Валя, короче, что там с Лидманом?
— Пригласили на Петровку фалериста, вокруг которого последнее время вился Лидман. Я в кабинете присутствовал, сам в разговор не влезал. Беседу с ним с подходом начали. Про какую-то вазу вспомнили с бронзовой монтировкой. Надглазурная и подглазрная роспись, цировка по золоту. Я, Леонид Леонидович, и слов таких не знал. Вообще-то вы правы, у наших «антикварщиков» особая специализация.
Лавров улыбнулся.
— Этот деятель, — продолжал Архипов, — сначала мямлил что-то. Было видно, что не в себе мужик. А после очередного вопроса и вовсе сдулся.
— Так выражаться тебя тоже в МУРе научили?
— Да ладно, Леонид Леонидович…
— Не обижайся.
— Короче, мужик стал каяться. Видел, говорит, у Лидмана несколько монет, о которых всю жизнь мечтал. Собрался купить, но сомнение взяло. Про ограбление Ольшанского, конечно, слышал, но не верил, что Лидман к этому причастен. Они уже почти договорились. А тут его на Петровку приглашают… Когда сообразил, чем ему это может грозить, испугался и все рассказал: какие монеты, за сколько. Сверили со списком похищенного, полностью все совпадает. Собиратель крестился, что бес попутал. Рад был до смерти, что ноги унес.
— Получается классическая профилактика преступления.
— Да. Потом Лидмана взяли. На квартире. Этот заговорил сразу. А куда ему деваться? Сдаст подельников — срок скостят. Сообщников своих выдал — Могилевского и Драника, он их давно знал. Третьим был Назаркин, его он видел один раз. Могилевского взяли в Дмитрове.
— Это какой Могилевский — «ценитель старины», так, кажется, его называют?
— Точно. Ну и память у вас, Леонид Леонидович!
— Профессиональная, Валя. У тебя тоже должна быть такая.
— Драник ушел. Со своей долей. Лидман не успел ничего распродать. Могилевский практически тоже. Третьего, Назаркина, он у них за рулем сидел, нигде не могут отыскать.
