Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
«Как истинный христианин, я, получивнезаслуженное оскорбление, затрагивающее мою честь, обязан подставить другующеку. Однако мы не имеем права забывать, что Иисус не только подставлял другующеку, но и хлестал бичом тех, кто намеревался превратить Божий Дом в воровскойпритон. Нечто подобное предстает сейчас нашим глазам на Портобелло-роуд: кучкабессовестных шарлатанов, рядящихся в ризы спасителей душ человеческих, раздаютнесбыточные посулы, питают химерические надежды, обещая тем, кто станет ихпоследователем, не только исцеление от любых недугов, но и избавление отлишнего веса.
И потому мне не остается ничего иного, какобратить к правосудию призыв разрешить эту нетерпимую ситуацию. Адептыновоявленной ереси уверяют, что способны пробудить в человеке не виданныепрежде дарования, отрицают бытие Божье, тщась заменить Его языческимибожествами – Венерой или Афродитой. Они уверяют, что дозволено все что угодно,при условии, что делается с «любовью». Но что такое любовь? Аморальная сила,оправдывающая любую цель? Или компромисс с истинными ценностями нашегообщества, такими, как традиция и семья?
* * *
К следующему собранию, предвидя повторениеавгустовской битвы, власти приняли меры безопасности и во избежаниестолкновений прислали к складу полдесятка стражей порядка. Афине, которую наэтот раз окружало несколько телохранителей, пришлось услышать не толькорукоплескания, но и проклятья. Какая-то женщина, увидев с нею мальчика летвосьми, через два дня, руководствуясь принятым в 1989 году законом о защитедетей, потребовала лишить Афину родительских прав, поскольку та причиняетсвоему сыну «сильнейший моральный ущерб». Воспитание ребенка должно бытьпоручено отцу.
Одна бульварная газетка сумела разыскатьЛукаса Йессена-Петерсена, однако тот не захотел давать интервью и требовал,чтобы репортеры не смели упоминать Виореля в своих статьях, – иначе он за себяне ручается.
На следующий день таблоид вышел с огромнымзаголовком на всю полосу: «Бывший супруг Ведьмы с Портобелло уверяет, что радисына готов совершить убийство».
В тот же день в суд были поданы еще дваходатайства, основанных на пресловутом законе, но с той разницей, чтоответственность за благополучие ребенка предполагалось возложить нагосударство.
Собрание не состоялось, хотя у дверейсобрались сторонники и противники, а полисмены в форме не давали им сцепиться.Афина не появлялась. То же самое произошло и через неделю, только на этот раз ипублики, и охраны было меньше.
На третью неделю остались только увядшие цветыу входа. Какой-то человек предлагал всем желающим фотографии Афины.
Газеты утратили интерес к этой теме. Когда жепастор Бак сообщил, что отзывает свой иск о защите от клеветы и диффамации,«ибо христианское чувство велит ему простить раскаивающихся в своихзаблуждениях», ни одно из крупных ежедневных изданий не пожелало уделить этомузаявлению место на своих страницах, так что пришлось опубликовать его в разделе«Письма читателей» в малотиражной газетке округа Кенсигтон.
Насколько я знаю, события так и не обрелиобщенационального резонанса и освещались лишь в ряду других лондонскихновостей. Когда через месяц после этого я побывал в Брайтоне, никто из тамошнихмоих друзей даже не слышал про Афину.
Странно: у Райана были все возможностираскрутить это дело, и публикация в его газете задала бы тон всем остальным.Но, к моему крайнему удивлению, он не напечатал ни единой строчки, касающейсяШерин Халиль.
По моему мнению, произошедшее преступлениеникак не связано с предшествующим конфликтом на Портобелло. Скорей всего, это –зловещее совпадение.
Хирон Райан, журналист
Афина попросила меня включить мой диктофон. Ссобой она принесла свой собственный – какой-то неизвестной мне модели, весьма,как теперь говорят, «накрученный» и совсем миниатюрный.
– Прежде всего хочу заявить, что мне грозитсмерть. Во-вторых, обещай, что в случае моей гибели ты предашь эту записьгласности лишь через пять лет. В будущем станет ясней, что правда, а что –ложь.
Скажи, что согласен, ибо это будет значить,что мы заключаем формальный договор.
– Согласен. Но все же считаю, что…
– Нечего тут считать. Если меня найдутмертвой, эта запись будет моим завещанием. С условием – не обнародовать еесейчас.
Я выключил запись.
– Тебе нечего бояться. У меня есть оченьвлиятельные друзья в так называемых властных структурах. Они мне многим обязаны.Я был и буду им нужен, так что мы можем…
– Разве я не говорила тебе о своем друге изСкотланд-Ярда?
Как – опять? Если он на самом деле существует,почему его не было в те дни, когда мы так нуждались в его помощи, когда Афину иВиореля могла растерзать толпа?!
Вопросы следовали один за другим – она хочетиспытать меня? Что происходит в голове у этой женщины, которая то хочет быть сомной, то вспоминает несуществующего любовника?
– Включи, – попросила она.
Я чувствовал себя отвратительно – казалось,она всегда лишь пользовалась мной. Хотелось сказать ей: «Уходи прочь и никогдабольше не появляйся в моей жизни… Она превратилась в пытку с того дня, как мыпознакомились… Я жду, когда ты придешь, обнимешь меня, скажешь, что хочешь бытьрядом со мной. Этого не произойдет никогда».
– Что-нибудь не так?
Она прекрасно знала, что именно не так. Немогла не понимать, что я чувствую, ибо за все это время я только и делал, чтодемонстрировал ей свои чувства, хоть и облек их в слова один-единственный раз.Но все равно – использовал любую возможность, чтобы увидеться с ней,оказывался у нее, стоило ей лишь попросить об этом, пытался добитьсярасположения ее сына, надеясь, что в один прекрасный день он назовет меня папой.Я никогда не уговаривал ее оставить то, чем она занимается, – я безропотнопринимал ее образ жизни, подчинялся ее решениям, горевал, когда она страдала, иликовал, когда одерживала победу. И гордился ее решимостью.
– Почему ты выключил диктофон?
В это мгновение я оказался разом и в райскихкущах, и в преисподней, не зная, вспылить или подчиниться, довериться лихолодной логике или разрушительной буре чувств. Неимоверным напряжением всехдушевных сил я все же сумел взять себя в руки.
Нажал кнопку.
– Продолжаем.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
