«Спасибо тебе, Евгений Дмитриевич. Большое пионерскоеспасибо… Умеете вы, менты, кайф обламывать. Но ничего, ножичков у нас на всеххватит…»
— Придется идти, — воспитатель поднялся с травы.
— Конечно… Ничего. Мы же не в последний раз видимся.Потом договорим.
Улыбка… Как бритвой по горлу…
Утром следующего дня, когда воспитатель умывался, к немуподкралась девочка из их отряда. Имена пацанов педагог уже запомнил, но девочекпока не успел.
— Виктор Сергеевич, хотите, я вам на шею полью? Вамведь неудобно — гипс намочите…
Сумароков растерялся, не зная, как и реагировать. Потомкивнул:
— Ну, полей.
Девочка взяла бумажный стаканчик, зачерпнула из рукомойникаводы. Она была худенькой, словно головастик. Штопанные на коленках колготки,явно маловатое платье, туфельки с потертыми хлястиками. Воспитатель, не спускаяс нее глаз, нагнулся над раковиной. Что у нее на уме? Очередная шуточка? Нодевочка уверенно вылила воду на его шею.
— Я могу каждый день поливать. Мне не жалко.
— Тебя как звать?
— Лиза.
— Благодарю, Лиза… Я сам.
Через неделю Виктор Сергеевич сходил к докторше МаргаритеСергеевне, и та сняла ему гипс с руки и повязку с глаза. Синяк практическипрошел, зрение восстановилось. Посоветовала массировать руку и предложила своиуслуги, но воспитатель отказался. Взял в столовой коробок спичек, чтобыразрабатывать руку, перекатывая его между пальцев. Торс от бинтов он освободилсам, накануне. Ребра не беспокоили — по всей видимости, срослись.
Вообще персонал лагеря относился к нему довольно тепло, чтобыло для Сумрака неожиданностью. Наверное, к раненым всегда относятся лучше,чем к остальным. Мальвина Ивановна постоянно плотоядно улыбалась и предлагала кполагающейся пайке не полагающийся алкоголь. (Как выяснилось, она была нетолько веселой, но и активно выпивающей теткой.) Сторож при встрече уважительножал руку и делился новостями мировой политики, которой живо интересовался. ПроЗинаиду Андреевну и вообще говорить не приходилось. Сама любезность. И это немогло не сказываться на положенце. Сейчас он напоминал айсберг, двадцать летплававший в холодном океане и неожиданно попавший в теплое течение. Он дажестал выносить по утрам ночную вазу. Когда вожатый подколол его, напомнив опонятиях, Виктор Сергеевич спокойно ответил:
— А я глаза закрываю, когда выношу. Слепая масть некатит.
Пока в оппозиции держались только Арсений и его ближайшийкруг. Увидев педагога без гипса, сын Татьяны Павловны тут же подбежал к нему:
— О! С выздоровлением, Виктор Сергеевич! Хотите, поруке вам погадаю.
— А ты умеешь?
— Конечно. Мама научила.
— Ну, погадай… — Воспитатель протянул ладонь.
— Так… Вот это линия жизни. Очень длинная. Ноизвилистая. Вы станете капитаном дальнего плавания… Ой! Ваш корабль попадет вшторм и потерпит крушение. Все утонут, но вы нет… Знаете, почему?
— Почему?
— А оно не тонет…
Пока воспитатель переваривал услышанное, пацан успелсигануть за угол домика.
Ну что тут поделать? На зоне понятно — заточку в пузо,и все воспитание. А с этими недомерками как быть?.. Ремня всыпать? Так онматери настучит, а огорчать Татьяну Павловну ну очень не хотелось.
В другой раз воспитатель застал Пантелеева и Жукова засерьезнейшим занятием — подглядыванием в девчоночий туалет через щелку взадней стенке. По возможности корректно сделал замечание:
— А по ушам?
Той же ночью был жестоко наказан, проснувшись от неприятныхощущений в районе поясницы. Мокро. Испуганно вскочил со шконки, зажег свет. Напростыне желтело внушительное пятно. Неужели недержание заработал? Трендец!
— Описались, Виктор Сергеевич? — простодушнопоинтересовался проснувшийся сосед. — Бывает, не переживайте. Наверное,застудились, пока у запретки лежали. Или сфинктер слабый.
Но от пятна пахло совсем не так, как полагается в подобныхслучаях, а даже наоборот, довольно приятно.
— Черти! Это же сок!
На второй ужин в тот вечер подавали апельсиновый сок. Чемобидчики и воспользовались.
— А ведь могли и настоящей мочи подлить, — заметилвожатый, — радуйтесь.
— Я завтра защелку поставлю. Иначе не выживем.
Объявлять открытую войну «глухарятам» воспитатель нерешился, хотя и очень хотел. Последствия могли быть ужасающими. С обоюднымижертвами.
— Надо вызвать «Тайфун», — посоветовал ЕвгенийДмитриевич, — пускай усмиряют.
— Против них «гоблины» бессильны.
На следующий день шестую яхту посетила Зинаида Андреевна.
— Товарищи, у меня к вам серьезное дело. Завтра мыоткрываем купальный сезон. Во-первых, надо помочь плавруку. Дети любятзаплывать за ограждения, что недопустимо. А он в одиночку проследить не сможет.Кто-то из вас должен дежурить в лодке.
— Без проблем, — согласился вожатый, — ВикторСергеевич прекрасно плавает. Практически не тонет.
— И второе. Открытие купального сезона мы решилисовместить с праздником Нептуна. По сценарию один из вас должен изображатьНептуна, а второй — Черта. Черт спрячет в лагере волшебную грамоту, а детидолжны найти ее и принести Нептуну. Только тогда он разрешит купаться.
— Чур, я — Нептун! — мгновенно застолбил вакансиюЕвгений Дмитриевич.
— Прекрасно, — согласилась ЗинаидаАндреевна, — тогда Виктор Сергеевич — Черт. Тем более он на негонемножко похож.
— Я что, в натуре, черт?!!
Если бы на зоне кто-то посмел назвать положенца чертом,расплата последовала бы мгновенно. До вечерней проверки наглец вряд ли дожилбы.
— Да, — спокойно ответила начальница. — Ввашей натуре действительно есть что-то такое бесовское… Я бы дажесказала — демоническое… Возьмете в клубе реквизит — рога, парик,хвост. Грамоту надо разорвать на семь кусочков и каждый спрятать на территорииотрядов. Но так, чтобы дети смогли их найти.
Миролюбивый тон Зинаиды Андреевны немного успокоил ВиктораСергеевича. Но менту поганому он этого не простит. Кем его только не выставлял!Но всему есть предел! Черт — это уже двадцать два, перебор. Черт —это же хуже пидора! С чертями на зоне порядочному человеку не то чторазговаривать — смотреть на них западло!
