заказать не получится.
— Я уже начала скучать по нему, — сказала Фейт. — Спасибо.
Спустя несколько секунд Фейт уже покинула комнату, поднялась по старому эскалатору и вышла на крышу, на свежий воздух прохладной ночи.
Когда они остались одни в подвальной комнате, Мередит повернулась к Ястребу. Она доверяла ему больше всех, потому что он был интелом. Ястреб в десять раз умнее Дилана и Мередит вместе взятых.
— Если мы не сможем раскрыть её второй импульс, война закончится, не успев начаться.
Ястреб, казалось, что-то прикидывал в уме, его взгляд перемещался из стороны в сторону.
— Я полагал, что книга поможет. Должно быть, я выбрал неподходящий момент, просчитался на наносекунду.
— Чувства трудно просчитать точно, — ответила Мередит. — Лучше проследи за ней, убедись, что она не окажется в беде. Я мало знаю людей, которые были бы настолько непредсказуемы.
— И настолько сильны, — добавил Дилан. — Она не такая, как большинство.
Мередит долго смотрела на открытую красную дверь, прежде чем сказать то, что они все и так знали:
— Без неё у нас нет ни единого шанса.
Глава 19. Второй пульс
Ф
ейт положила «Сничей» на деревянный стол, за которым проходила бо́льшая часть их с Диланом тренировок. Таскать с собой книгу было тяжело, в отличие от планшета, который помещался в кармане и в любой момент был готов предложить широкий спектр развлечений. Фейт, как ей и сказали, поднялась на крышу по пожарной лестнице, но всё ещё чувствовала себя слишком близко к другим людям. Ей нужно полноценное уединение, которого возможно добиться, только забравшись ещё выше.
Оранжевые огни Штата горели ярко, освещая путь, пока Фейт взлетала всё выше и выше на ракетной мощи своих собственных мыслей. Она понимала, что достаточно одной ошибки — и полёт закончится сломанной ногой или чем-то похуже, но Фейт было всё равно. Ей нужно было побыть одной — по-настоящему одной, — и чем выше она взлетала, тем больше изолировалась от мира. Чего бы она только ни отдала за второй пульс — с ним Фейт могла бы пролететь прямо над Штатом, найти Клару и Уэйда Квиннов и колотить их всю ночь напролёт. Она представила себе, как поднимает автобус и бросает его сверху на голову Уэйду Квинну. Она прокручивала сладкие, но бесполезные фантазии о том, как бы швырнуть Клару в кирпичную стену.
— Простите, что меня не было рядом, чтобы защитить вас, — сказала Фейт, и слова разлетелись, подобно лепесткам, по пустому небу. Она говорила это маме, папе, лучшей подруге. Фейт повисла в воздухе, думая о цене, которую ей пришлось заплатить. И ради чего? Она не просила ни о каком пульсе. Она не просила Дилана стоять под окном, вторгаясь в её личные сны. Никто не потрудился ничего объяснить Фейт, пока не стало слишком поздно. Они заберут её в свою маленькую армию, хочет она того или нет.
Фейт закричала громче, чем когда-либо. Небо пожирало каждый звук, прежде чем тот достигал земли. Она могла бы жалеть себя ещё по меньшей мере час, если бы ей дали такую возможность, но крик превратил её сознание в сплошную пелену белого шума. Она начала падать, и, не имея большого опыта с весом собственного тела, падающего в открытом пространстве, запаниковала. Руки и ноги болтались во всех направлениях, тело переворачивалось в разные стороны и вверх ногами, кувыркаясь в пространстве. Верхушка здания, куда она вот-вот упадёт, была довольно тёмной, и Фейт не могла точно сказать, насколько близко она к столкновению. И на одно последнее, ужасное мгновение она подумала о том, чтобы позволить этому случиться. Это было бы менее болезненно. Одно мгновение, доля секунды — и всё будет кончено. Больше никаких сожалений о том, что она потерпела неудачу, никакой вины за разрушенные отношения, которые она сама отказалась налаживать. Больше никакого гнева на несправедливость мира.
Три мысли удерживали её от смерти в ту ночь.
Вера.
Именно это обозначает её имя, смысл которого преследовал её, точно призрак из другого мира, летящий вместе с ней. По ту сторону смерти было нечто, а не ничто. Вечность, где все сочувствуют её трагическому финалу, не была пределом её мечтаний о загробной жизни.
Надежда.
Бросаясь навстречу своей смерти, она видела лицо Дилана таким, каким он иногда смотрел на неё, и не могла вот так вот бросить его. Что-то в глубине её души подсказывало ей, что Дилан может исцелить все ужасные шрамы на её сердце. Затем перед глазами возникло лицо Ястреба. Он никогда не сможет заменить Лиз, но у него была удивительная способность: рядом с ним ей всегда становится комфортно. Она могла бы запросто просидеть с ним десять часов в одной комнате. Эта лёгкость нужна была ей как воздух. Только так она сможет справиться со своим минным полем чувств, которые испытывала изо дня в день.
И наконец в ней горел огонь, грозивший заполонить всё.
Месть.
Хорошо это или плохо, но топливом, которое спасёт её от смерти, будет месть. Она уничтожит Квиннов или умрёт, пытаясь. Эта мысль помогла прояснить разум и замедлить падение. Благодаря жажде мести Фейт перестала метаться, сосредоточилась и резко остановилась в трёх дюймах от того, чтобы разбиться от падения на крышу магазина одежды.
Она подошла к столу и взяла «Сничей», а затем села на край крыши, свесив ноги, и посмотрела на оранжевое свечение Штата, после чего переключила внимание на книгу и начала медленно читать страницу за страницей, смакуя каждое слово, как будто любое из них могло стать для неё последним. Переворачивая страницы, она вырывала их одну за другой, подбрасывая в открытый воздух и наблюдая, как они покачиваются, словно сломанные крылья, падающие в бездну. Когда все страницы исчезли и остался только корешок, Фейт почувствовала пустую тяжесть того, что сделала, и попрощалась со своим детством.
Вера, надежда и месть.
Эти слова станут её мантрой. Они вовлекут её в войну, которую Фейт не хотела и не понимала. Её печаль сменится всепоглощающей миссией. У неё не было сил прочитать письмо, надёжно спрятанное в заднем кармане. Пусть дождётся своей очереди, чтобы выстрелить ей в сердце из дробовика. На сегодня с неё уже хватит.
