Анну?
– Так по бордовому пикапу, как же ещё. Такая развалина в городе одна, полагаю. Ну так, о чём это я? Да, и вот остаётся три дня до даты моей предполагаемой смерти, когда я вновь беру с полки старую кассетную камеру со сколотым боком. Я решил снять небольшое видео, на котором будет дорога от «Камня» до кладбища. Дорога, по которой можно было дойти исключительно пешком. Я хотел забрать всё обратно и сдаться полиции, потому что просто не видел другого пути. Знаю, знаю, ты тоже уже думаешь, что я с ума сошёл с этим пакетом её барахла. И будешь прав, я действительно по полной съехал с катушек. Но она не позволила мне забрать. Ты, вероятно, заметил, что съёмка то и дело прерывалась, и чем ближе я подходил, тем чаще камера глючила. На самом кладбище она отключилась и больше никогда не работала. А я еле унёс оттуда ноги, думал она меня прикончит. Полина появилась, когда я подошёл к могиле, начала сбивать меня с ног, сильно действовала на мой разум, вызывала галлюцинации, как визуальные, так и слуховые. Это был кошмар. Я думал, что там и останусь лежать. Но нет, я смог уйти живым. Правда, какой в этом толк.
В итоге я вернулся домой. Просматривая запись, я заметил, что камера снимала обрывками, а изображение иногда сильно рябило. После креста запись прекратилась. Я всё думал, что делать с плёнкой. И ничего не придумал лучше, чем написать к ней объяснение и закопать под деревом в парке, к которому когда-то привязывал жену.
– А оно уже тогда было мёртвым? – вдруг спросил Вадим. – Сейчас это гигантский сухостой, известный парковый ориентир. Вокруг него растёт опасная красная крапива.
– Да вроде нет, – удивился Николай, – обычная сосна. Или лиственница, я их всегда путаю.
– Ладно, проехали. Продолжай.
– И вот тридцатое число. Я, естественно, всю ночь не спал, ходил из угла в угол, всё думал. Плюнув на всё, я собрал все нужные вещи и, не закрывая двери на замок, вышел из квартиры. По пути купил букет её любимых цветов и пошёл на то место, где мы виделись с ней в последний раз. Я знал, что не вернусь. Последнее, что надо было сделать, это оставить намёк на то, где лежит кассета и записка с объяснением.
Так как я приехал на автобусе, я зашёл с другой стороны завода, прогулялся по заброшенным местам бывшей работы, подумал. Я ничего не придумал лучше, чем написать на заборе тайм-код и номер кассеты, лежащей в кармане. Думал, меня же всё равно найдут неподалёку. Во всём виноваты мои пристрастия к играм.
Потом, через переход пятого цеха я пришёл на нужное место, нашёл стоящий посреди пустого помещения поставленный кем-то деревянный стул, сел на него и просто стал ждать. Не знаю, кто его там оставил, но был он очень кстати. За спиной послышались шаги. Я не оборачиваясь ждал своей участи. Шаги становились всё громче, а когда в метре от моей спины прекратились, я услышал знакомый голос. Но не Полины. Анны. Она спросила меня, где я оставил пистолет, попросила отдать его ей. Я, глядя на неё с неподдельным удивлением сказал, что оставил его в могиле, где ему самое место. Она ответила, что это очень плохо и без медальона она его не отдаст.
– Ого! То есть она уже тогда искала медальон?! – изумился Вадим.
– Она из-за него на тебя напала?
– Скорее всего. Выходит, она только недавно поняла, у кого он находился всё это время. Ну, и что она сказала потом?
– Посоветовала отдать ей кассету, паспорт и фотографии Полины, как доказательство того, что найдут именно моё тело. А лично мне порекомендовала уехать из города и как можно дальше. Возможно, это был единственный верный вариант.
Я, словно её марионетка, встал, положил на землю цветы, отдал ей кассету, паспорт, несколько памятных фотографий жены и направился прямиком на вокзал. Просто не раздумывая. Анна умела управлять людьми.
Так я приехал в Керсанов, сделал документы, нашёл работу… Поначалу спал на улице, потом мне позволили ночевать на работе, а потом я стал снимать жильё.
Через год я случайно наткнулся на статью в местной газете. Там писали, что в Нерске нашли тело с многочисленными укусами и обезображенным лицом. Экспертиза подтвердила, что это тело пропавшего год назад Николая Семёнова. То есть моё. Какое было моё удивление, ты и представить себе не можешь. При нём найдена кассета и фотографии, как доказательство того, что это правда я. Назад мне было уже не вернуться. Но спустя год, в августе, я всё же вернулся туда ещё раз. Я узнал, что призрак моей покойной жены слоняется по развалинам завода и захотел в последний раз увидеть её. А когда, если не тридцатого августа?
Я купил новую камеру, более современную, приехал в Нерск, нашёл Мишу, с которым несколько недель переписывался, и мы вместе отправились на дело. Запись ты видел. После этого случая я думал, что никогда больше не вернусь в Нерск. Вот такая история, Вадим. Что скажешь?
– Скажу, что наконец-то всё встало на свои места, – вздохнул Верстаков. – Хотя я до сих пор не представляю, как и где найти Анну и как не стать очередной её жертвой.
– Послушай, что я тебе скажу. Я тоже не сидел тут сложа руки. Я стал копать, пытался понять, как оказалось так, что совершенно чужое тело экспертиза выдала за моё. Ведь не сходится. Так не может быть. Я узнал, кто осматривал найденное несколько лет назад тело Николая Семёнова. Её звали Ольга Павельева. Я нашёл её фото, единственное, которое смог найти. Она почему-то не поклонник фотографии. И что ты думаешь?
– Что?
– Это и есть наша Анна. Да, это была именно она.
От услышанного по телу Вадима пробежала мелкая дрожь.
– Да, – продолжил Николай, – я долго потом следил за ней, за её работой. Всё больше и больше убеждаясь в своих догадках. Так что всё, что тебе необходимо сделать, это найти Ольгу Витальевну Павельеву. Она работает там, у вас в Нерске. Хотя есть путь ещё проще. Где ключи, которые ты нашёл в могиле? Они у тебя?
– Ключи у меня, – подтвердил Вадим.
– Найди ключ с головкой в форме ромба. Это от нашей дачи. У меня пару лет назад сгорел ноутбук со всеми данными, но в доме есть её распечатанные фотографии. Посмотри их. Можешь забрать их себе, оцифровать. Ты легко его найдёшь. За деревней Анчаково есть тропа,
