колени, лицом к стене. Быстрее.
— Что происходит⁈ — вопит Леонид. — Грозин! Что вы себе позволяете⁈
— Это я у вас хочу спросить, уважаемый, — доносится спокойный голос Александра. — Поднимите его.
Леонида дёргают вверх. Он в панике оглядывается и видит, что его разоружённые охранники стоят в углу на коленях. Над ними возвышаются два мордоворота с пистолетами в руках. Ещё один удерживает Леонида.
— Присаживайтесь, — Грозин радушно указывает на свободный стул рядом с собой. — И давайте поговорим.
* * *
— Топай, — Матвей подталкивает Леонида в мою сторону.
— Это незаконно! — на ходу возмущается тот.
— В целом, вы правы, — соглашаюсь я. — Но я решил позволить себе такое в ответ на ваши действия. Или вы считаете, что обкрадывать своих партнёров законно?
Упав на стул, Леонид смотрит на меня разгневанным взглядом и фыркает:
— Вы ничего не докажете.
— А я и не собираюсь. Мне достаточно слов барона Булатова. Я готов объявить вам родовую войну здесь и сейчас.
После этой фразы мой собеседник бледнеет и открывает рот, чтобы что-то сказать. Но я говорю первым:
— Только не думайте, будто я шучу или блефую. Вы очень подставили меня на пару с бароном. Булатов мой партнёр, поэтому ответит иначе. Но вы для меня никто. Смотрите.
Я поворачиваю к Леониду свой телефон. Там на экране — фотография, где вооружённые до зубов мои гвардейцы и сотрудники Вольги позируют на фоне нашей базы.
— Мне достаточно отдать приказ, и через четыре часа все эти люди будут здесь. За это время дворянская палата как раз одобрит моё право объявить войну.
— Н-но уже почти ночь… — блеет Леонид Петрович.
— В Москве-то ещё вечер. Уж поверьте, у меня есть знакомые, которые легко протащат это дело. К тому же по закону у меня есть право нанести превентивный удар, поскольку вы первым совершили против меня враждебные действия.
— Я ничего не совершал!
— Знаете, у меня нет настроения препираться, — говорю я и убираю телефон. — Слушайте, как будет. Вы расскажете мне всё, что я хочу знать. Если откажетесь — я объявлю войну. Вы станете моим пленником, а ваши люди умрут. Мы подождём до утра. Когда прилетит моя гвардия, она оккупирует ваш дом и прочее имущество. После этого мы поедем к вашим партнёрам и я заставлю вас рассказать о махинации. Затем заставлю признать поражение в войне и потребую контрибуцию. Получив её, улечу в Москву. А что с вами сделают ваши партнёры, волновать меня уже не будет.
Я лишь немного блефую. Я действительно готов объявить войну, хоть и не хочу этого. Потому что если сделаю всё так, как сейчас сказал — придётся признать, что Цитата действительно обманула покупателей своих активов. Да, лично я ни при чём, виноват Булатов. Но репутация фирмы будет раз и навсегда опорочена, а у меня другие планы.
Так что я надеюсь запугать Леонида и замять это дело. Пока что информация об афере есть лишь на уровне неподтверждённых заявлений. Можно легко сделать так, будто ничего и не было.
— Вы не можете так поступить, — цедит Леонид. — Это бесчестно, в конце концов!
— Я так не считаю. К тому же я изгой, все и так думают, что у меня нет чести. Поэтому мне плевать, я готов идти до конца. У вас минута.
— На что? — ещё сильнее бледнеет мужчина.
— На решение. Матвей, будь добр, засеки время. Как только пройдёт шестьдесят секунд, убейте его людей. А Леонида Петровича свяжите и бросьте в багажник его машины. Если он не захочет говорить, то пусть ночует там.
— Так точно.
Я спокойно откидываюсь на столе и открываю ленту Цифрового Царства. Делаю глоток апельсинового сока и жду.
Леониду требуется тридцать секунд, чтобы принять решение. Вздохнув, он произносит:
— Хорошо. Спрашивайте, что хотите узнать.
Я спокойно допиваю сок и говорю:
— Полагаю, вы не впервые проворачиваете подобное мошенничество. У вас получается сохранять свои делишки втайне от партнёров и вам невыгодно вскрывать схему. Почему вы решили сделать это сейчас?
— Меня попросили, — кривясь, отвечает Леонид.
— Кто?
Помедлив, он бурчит:
— Я не хочу говорить при всех. Попросите ваших людей уйти.
Благосклонно кивнув, я прошу Матвея отойти в сторону. Затем наклоняюсь к Леониду и вопросительно смотрю на него. Он поправляет галстук и шепчет:
— Меня вызвал к себе томский губернатор. Я думал, это насчёт одной застройки, в которую мы планируем вложиться… Но он сказал, что я должен всё обнародовать и подать на Цитату в суд.
— Подождите. Губернатор в курсе ваших афер?
— Частично. Не суть. Но насчёт Цитаты он всё знал.
— Откуда?
— Понятия не имею. Он сказал, что просьбу спустили сверху, — Леонид тычет пальцем в потолок.
— Из Москвы?
— Откуда же ещё? В Сибири над губернатором нет другого начальства.
Вот как. Если здесь замешан крупный чиновник, значит, против меня играет некий московский политик. К сожалению, на ум приходит только один достаточно влиятельный человек, который мог провернуть подобное.
Дед Алексей. Неужели? Но почему? Ведь мы вроде как союзники. Он говорил мне, что готов поддержать, что он будет моим советником и помощником. Что в роду больше не осталось никого, кто мог бы стать наследником.
А за моей спиной он творит такое, да ещё и в связке с Виталием? Или на этот раз Виталий с Юрием ни при чём?
Сложная ситуация. Я теперь не знаю, что и думать.
— Вы хотите сказать мне что-нибудь ещё?
— Нет, — помедлив, Леонид мотает головой.
— Хорошо. Тогда идёмте спать. Завтра будет тяжёлый день.
— Вы хотите, чтобы я остался в гостинице?
— Конечно, — я киваю. — Утром мы отправимся встречаться с вашими партнёрами.
Леонид округляет глаза:
— З-зачем?
— Расскажем правду. Вы признаете свою вину, я тоже признаю вину от лица барона Булатова. Придумаем, как компенсировать издержки и договоримся, чтобы дело не стало публичным.
— Н-но вы обещали!..
— Я обещал, что не стану объявлять вам войну, — твёрдо говорю я. — Войны не будет. Но вы же не думали, что ваше преступление останется без наказания?
Следующим днём я вылетаю обратно в Москву. Встреча с инвесторами получилась напряжённой, но итоги меня вполне удовлетворили. Мы договорились на то, что Цитата вернёт
