сюртуку и стряхивает с лепестков невидимую пыль.
— Моя леди, всегда говорите правду, особенно мне. Вы обещаете?
— Обещаю, — мне так хочется во всём соглашаться с ним. Ведь он каждый раз при наших встречах говорит по делу, никакой лишней лести или лукавства.
— Вы считаете меня привлекательным? — спрашивает он, подходя слишком близко ко мне.
Я осматриваю его невыразительное лицо: слегка вытянутое, с впалыми щеками и ярко очерченными тонкими губами. Волосы уложены ворохом на макушке, затылок коротко стрижен. Он не привлекает меня как мужчина и никогда бы не привлёк. Возможно, я бы прошла мимо и не заметила его.
— Нет, — отвечаю я твёрдо и уверенно.
Вопреки моим ожиданиям, он не обижается, а смеётся громко и со зловещими нотками, как в мультике, где злой колдун свершил свои коварства и уничтожил хороших персонажей.
— Потрясающе! — с неуместным восторгом произнёс Дерек, издав низкий гортанный звук. — Видите, как легко говорить правду? И во время помолвки говорите только правду. Народу не нужна королева лгунья.
Он стоял и посмеивался над чем-то, что мне было непонятно. Его тонкие губы растянулись в улыбке так сильно, что кожа на щеках собралась морщинками.
Из одного из многочисленных коридоров появился мой жених в сопровождении пары пажей. Он остановился в нескольких метрах от нас и смотрел, как я смущаюсь под подрагивающими от ставшего более сдержанным смеха плечами Дерека. Со стороны казалось, что мы просто мило болтаем. Если бы не было иначе.
Я чувствую, что что-то намечается. Неведомая сила, буря, взрыв, землетрясение — нечто, что оставит след в жизнях и истории.
— Дерек, — спокойно, на выдохе произнёс Тристан, — что ты здесь делаешь?
— О, ваше высочество, ничего, что могло бы опорочить вашу невесту ещё более. Просто поддержал кузину в такой переломный момент. Могу и вас поддержать.
На какой-то момент мне показалось, что я услышала ядовитый сарказм в словах Дерека. Но ведь не может такого быть. Просто я стала до безумия мнительной.
— Обойдусь, — сухо отрезал принц. — Кажется, тебя просили держаться подальше от Фреи.
— И тот, кто это просил, был не ты, — парировал лорд. — Задумайтесь, ваше высочество. Стоит ли оно того?
Он развернулся на каблуках своей обуви и скрылся за поворотом коридора.
Смотрю ему вслед и никак не могу понять, что со мной произошло? Я сейчас понимаю, что могла своей честностью оскорбить человека. Не чужого человека, а даже родственника. Моя удача в том, что он не обиделся, хотя и имел на то полное право.
Но больше меня озадачили слова, адресованные моему жениху. Что значит «стоит ли оно того»? Что подразумевал Дерек? И кто просил держаться от меня подальше? На последний вопрос, я скорее всего знаю ответ.
Каспиан. Ему было жалко расставаться с диковинной игрушкой, вот и вёл себя как жадный ребёнок. Нечему удивляться. А сердце всё равно забилось быстрее.
— Ты пунктуальна, — голос Тристана заставляет расслабиться и напрячься одновременно. С ним спокойно, не чувствую себя брошенной на пути к алтарю и жрецу. Но напрягает мысль, что этот человек станет моим мужем, сначала перед богами, затем перед народом.
— Да… Наверное…
Мне нечего ему сказать. Мне стыдно смотреть в его красивые зелёные глаза — кажется, он поймёт, что я всем сердцем полюбила его брата. Как же глупо! Но всё равно не могу смотреть на него.
— Эй, не бойся! — Он приподнимает мой подбородок двумя пальцами, и я набираюсь храбрости взглянуть на него. — Почему ты так боишься?
— Я не боюсь. — Я смотрю в его изумрудную радужку, не моргая, и ничего не чувствую по этому поводу.
Когда я смотрела в глаза Каспиана, то не могла долго выдержать его взгляд. Он словно топил меня, опуская на самое дно, чтобы смотреть сквозь толщу воды на небо. Смотреть и не бояться потонуть, задохнуться от нехватки воздуха и остаться на дне навсегда.
— Скажи мне, мы обещали быть честны друг перед другом. О чём вы разговаривали с Каспианом в лазарете?
— О тебе, — спокойно произносит он, но для меня его спокойствие подобно линчеванию. — Он сказал, что ты пошла с ним учиться биться на мечах.
— И ты ему поверил? — Он изгибает бровь, посчитав, что не знает всю историю. — Я имела в виду, что… что ещё он тебе сказал?
— Его трудно было понять, кто-то хорошо приложил его головой о дерево. Но кто-то должен был с ним сделать это однажды. — Он неуместно усмехается. — Он сказал, что твой дар его спас, а ещё он сказал, что однажды заберёт тебя у меня.
Что-то стукнулась об пол. Наверное, это моя челюсть. Моё сердце даже перестало биться, и мне это не показалось!
— Что это значит? — Я не узнаю свой голос. Он дрожит, как старая стиральная машина.
— Не знаю. Скажи, что между вами?
— Ничего. — Так легко говорю и, наверное, не вру. Продолжаю выполнять обещание, данное Дереку.
Он разворачивается и хватается пальцами за свои волнистые пряди так резко и сильно, что его корона съезжает набекрень. Поворачивает в мою сторону голову. Смотрит так внимательно, что хочется прикрыться. Мои щёки краснеют, и я опускаю глаза в пол.
Он подходит ко мне в два шага. Словно возникает из ниоткуда. Берёт моё лицо в свои ладони, пронзает невыносимым взглядом.
Он целует меня, как в последний раз. Я чувствую его губы на своих, как когда-то пробовала его губы. Но я понимаю, что его ласка для меня ничего не значит. Это просто пустота.
Он прижимается своим лбом к моему, глубоко дышит, а его ресницы дрожат.
— Ты почувствовала что-нибудь? — спрашивает он.
Мне хочется сказать «да». Доказать ему и себе, что я смогу его любить. Но я молчу, как последняя идиотка, только моргаю и кручу заржавевшие шестерёнки в своей голове.
— Прости, Тристан, — говорю я полушёпотом, уверенная, что он меня услышал. — Я очень хочу сказать «да», но не могу.
Тристан отстраняется. Кожу обдаёт холодом. Я смотрю на него, а он то ли пытается улыбнуться, то ли скрывает разочарование во мне.
— Прости, Фрея, — говорит он. — Я честно пытался полюбить тебя. Почувствовать хотя бы симпатию или влюблённость. А теперь я понимаю, что мы оба пытались это сделать. Убедить себя в том, чего нет.
— Мне так жаль, — говорю я. Чувствую себя нашкодившей трёхлеткой. Отвратительно.
— Нечего извиняться, — отвечает он. — Брак так или иначе состоится. Перед богиней или нет, но наши отцы заключат этот проклятый союз, и всё наконец успокоится.
Каждое его слово наполнено обидой, яростью и отчаянием. Я понимаю его. Только вот почему?
Ответ приходит почти сразу.
