розами, и в тёмных уличных брюках-клеш.
— Лапочка, ты здесь?
— Да, — Катя испуганно вздрагивает, неловко прикрывая всем корпусом монитор компьютера. Элеонора заходит в комнату.
— Мне нужно выйти в магазин, а я там тесто раскатала. Поможешь с пельмешками? — подходит ближе.
— Помогу..
— Миску с фаршем я возле теста оставила, надо бы налепить, пока тесто не подсохло. Справишься? Что тут у тебя? — с любопытством заглядывает.
— Я уроки делаю, английский, — встрепенувшись снова, отвечает Катя.
— Ой, да какие тебе уроки, — вздыхает, качая головой, Элеонора.
— Мне тут очень надо доделать, кое-что, — поспешно говорит Катя, сгребая свои тетрадки, — и потом я сразу налеплю!
— Хорошо, — мачеха кивает, — ты только не затягивай, ладно? — не торопится уходить, — так Жене перешли задания, она тебе вечером все сделает.
— Хорошо, Элеонора Юрьевна!
Когда та, наконец, покидает комнату, Катя приникает к клавиатуре, набирая текст: «Пожалуйста, не удаляйся. Просто побудь ещё в фейсбуке».
У.У. не отвечает. Но Катя видит, что он в сети.
И она пишет снова: «Ты тоже не спрашивай меня ни о чем, обещаешь? Тогда я открою тебе одну тайну».
«Да».
«Может случиться так, что мне всегда будет 16 лет».
Глава 43
Напившись кофе и купив самый простенький смартфон, который только мне удалось найти в магазине, еду в компании Алекса в Лондон.
Первым делом, конечно, проверяю почту. Два письма от Кати: коротенькое сообщение о том, что доехала нормально, и второе, побольше, про Гришу, который притащился в аэропорт и скандалил там. Не соизволил даже подвезти их домой, но, как пишет Катя, на общественном транспорте без Гриши ехать было очень приятно.
Хмурюсь. Смотрю на Алекса искоса — он слушает музыку, видимо, давая мне возможность погрузиться в себя. Решаюсь позвонить папе при нем, все равно он не знает русского. Буду говорить коротко.
Немного нервничаю, бросив взгляд на часы. К тому моменту, как мы будем на месте, из-за разницы во времени звонить будет уже поздно. Не поднимать же их среди ночи. А завтра так вообще, полет в неизвестность! Эфиопия, о Боже. Мне страшно, и вместе с тем интересно. Выходит — страшно интересно. Улыбаюсь своим мыслям.
Отвечаю Кате бодрым и позитивным письмом с призывом держаться, и отмечая, что у меня все в полном порядке. Есть ещё пара писем от коллег, незначительных. Так, рабочие вопросы. Торопливо отвечаю одной по поводу каталога студенческих работ на конкурс, и другому по вопросу планирования методичек на этот год.
Ещё читаю письмо от Наташи Орловой, той самой моей коллеги и близкой приятельницы, которую я когда-то попросила письмом наведаться в Фонд «One more life» с вопросами. Вижу по дате, что она добросовестно отнеслась к моей просьбе, и коротко отписалась обо всем, что мне уже сегодня неактуально. Отвечаю ей несколькими строчками с благодарностью.
Выдохнув, решительно набираю номер отца. Он поднимает трубку почти сразу:
— Слушаю?
— Привет, пап. Это Женя.
— О! Женюсик.
— Да, это теперь мой номер, на всякий случай запиши! Как у вас дела, как Катя?
— Все хорошо! Там Гриша в панике..
— Это ничего, — обрываю его фразу, мучительно соображая, как бы мне соврать половчее, и вдруг папа сам даёт удобную площадку для манёвра:
— А чего ты там застряла вообще, тебе хоть заплатят за содействие?
— Ну конечно, — произношу вполне уверенно, — и даже более того! Мне предложили работу, краткосрочный контракт на услуги переводчика, — кошусь в сторону Алекса, подмечая, что он смотрит исключительно на дорогу, — платят хорошо. Я задержусь ещё на несколько дней.
— А как же твоя работа?
— У меня ещё отпуск, успею.
— Ну, добро, — слышу, как он вздыхает, — молодец. Но тут Гриша нам житья не даёт, перезвони ему сейчас. Не звонила ещё, или уже?
— Папа, — говорю твёрдо, и отворачиваюсь поближе к окну. Понижаю голос, — эта информация только для тебя. Чтобы ты мне не делал каждый раз дырку в голове этим Гришей… Послушай. Я развожусь с ним. Сразу, как только приеду!
— Ээ… да как же это?!
— Да вот так!
— Это из-за поездки, что ли..
— Нет, папа. Это случилось давно, мы с ним чужие люди..
— Это я во всем виноват! — перебивает он меня с горечью в голосе.
— Папа, ты здесь не причем. Расскажи лучше, как Катя! Ей на диализ скоро, держи на контроле, пожалуйста.
— Ой, ладно, — отец крякает и снова тяжко вздыхает, — как же так получилось-то? Ну, ты с ума сошла. Чьё это решение?
— Пап, мы не слышим друг друга. Мое! Я разберусь сама, — решаю побыть жесткой, — извини. Ты проследи, чтобы Катя не забывала о диализе, а то она всегда затягивает с этим до последнего — процедура-то ведь не из приятных, а потом ей плохо. Договорились?
— Что ты меня, как маленького, учишь, — начинает он заводиться, включая «авторитетного» отца семейства. Видимо, очень недоволен моим нежеланием сделать подробный доклад на тему развода. Но его это действительно не касается, — делаете из меня монстра какого-то, то ты, то Гриша! Я что, мало Катей занимаюсь? Ты это хочешь сказать?
Теперь уже вздыхаю я. Иногда он становился просто невменяемым. И в этом случае самое лучшее — просто закончить разговор, не вызывая излишней агрессии.
— Просто напомнила, — отвечаю почти кротко. Ну не перевоспитывать же этого тяжелого, странного человека?! Тем более, что мне не по плечу эта задача, — пора вернуться к работе. Всего хорошего, привет Катюше и Элеоноре Юрьевне!
Кладу трубку. Меня всю трясёт. Как обычно, после подобных диалогов с ним.
Пытаясь переключиться, перевожу взгляд сперва на серую ленту дороги с желтой разметкой, а затем на тощую зеленую растительность вдоль неё. Какие-то сплошные длинные кусты.
Начинает накрапывать мелкий дождик. В салоне машины играет негромкая музыка, одна из песен группы «Scorpions». Я вслушиваюсь, и узнаю ее. «Still loving you». В груди что-то сладко и страшно замирает, заставляя забыть обо всем, кроме строчек песни.
Строчек и слов, раздирающих сейчас мою исстрадавшуюся, так и не нашедшую своего места в жизни и своего человека, душу. Они ранят меня в сердце, скребут по нему острыми осколками воспоминаний.
И в моей памяти немедленно всплывает тот поздний вечер, в окутанном сигаретным дымом танцклубе «Тыква», Нью-йорк. Я, семнадцатилетняя, танцующая под эту самую песню в тесных объятиях Алекса.
Молча, бросаю взгляд на его напряжённый профиль. Интересно, он думает о том же?
Пятнадцать лет назад
Обнимаемся, тесно прижимаясь друг к другу. Двигаемся в такт музыки. Целуемся без остановки, все равно здесь так дымно и темно… а ещё, такие же парочки вокруг, что уже
