Следом Виталий и, наконец, после секундной заминки, адмирал Косаткин.
После этого дверь захлопнулась за нашими спинами.
Точно как тогда — в детстве.
Ярослав с братом смогли достучаться до двери. Она открылась, когда услышала имя божественного предка.
Щупальца их испугали. Но ненадолго, любопытство всё же взяло верх и они, убедившись что эта тьма безобидна, зашли внутрь.
Правда, они не знали, что дверь закроется.
Сейчас мы стояли здесь, во тьме. Где не было ни лишних звуков, ни света, ни движения воздуха, который будто застыл. Хотя за секунду до этого мощным потоком рвался наружу.
Несмотря на тьму, каждый из нас был виден. Из человеческой кожи будто исходило лёгкое свечение.
— Ну и что ты задумал? — в голосе Косаткина звучало беспокойство.
— Отсюда Елисей не уйдёт и не сможет сопротивляться, — я протянул правую руку и выпустил Елисея из Пространственной Тюрьмы.
Он появился на полу точно таким же, каким был пойман: раненым, ослабленным и полным страха.
Но всё ещё очень опасным.
Однако вместо того, чтобы нападать, он замер, тяжело дыша.
Уставился на нас, словно на привидений.
А потом откинулся назад и… заплакал.
— Простите, Учитель! Я не исполнил клятву, данную на вашей могиле! — Елисей взвыл. — Я не отомстил вашему убийце! — он ударил кулаком по полу. — Смерть настигла меня раньше! Я провалился, — он отчаявшимся взглядом посмотрел на нас. — И оказался на посмертном суде, у трёх великих судей.
Тишина.
Он что, думает, что уже умер?
Хотя… учитывая обстановку и эмоциональное состояние, его было сложно в этом винить.
Вот и Виталий с Косаткиным замерли в оцепенении. Но вот адмирал приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, как я его перебил.
— Грешник Елисей! — я торжественно распростёр руки. — Что ты видишь перед собой⁈
— Я… — он шмыгнул носом и вытер слёзы. Потом глубоко вздохнул и ответил: — Вижу своего убийцу.
— Ещё кого ты видишь, грешник Елисей⁈
— Того, кого должен был убить сам, — он скосил взгляд на Косаткина, который поджал губы.
— Ещё кого, грешник⁈
— Эм… того, кто… заставил меня сбежать… — он неопределённо посмотрел на Виталия, который старался вообще не шевелиться. — Не знаю, он просто был сильным врагом.
Я поводил под собой руками, нагнетая загадочности и заодно просмотрел Елисея Истинным Виденьем. Его аура была истощена, а источник проклятья в центре груди едва пульсировал.
— Время для покаяния. Встань на колени, грешник!
Он с трудом исполнил приказ.
Мне даже стало совестно, что я заставлял раненого исполнять такие трюки, пусть и ради благого дела. Даже к врагам стоило быть милосердными и не мучить лишний раз.
Но потом я вспомнил четверых офицеров императорского флота, убитых им. И тот подлый удар, которым он чуть не отправил меня в могилу.
— При жизни ты посвятил себя большому злу.
— Да, судья, — он опустил голову.
— Каешься ли ты? — я навис сверху.
— Да, судья.
— В чём⁈
— В том, что посвятил свою жизнь убийству человека.
— Не только в этом твои грехи!
Он дрогнул.
— А ещё я… служил плохому человеку… точнее… я не уверен, что он был человеком.
Косаткин и Виталий замерли, навострив уши.
— Как ты служил ему?
— Я должен был убить адмирала Косаткина, а взамен получить силу для своей мести.
— И кто надоумил тебя на это зло⁈
— Эээ… тот плохой человек…
— Говори истину! — я щелкнул пальцами и тёмные щупальца появились вокруг, шевелясь к ужасу Елисея.
— Его звали Каин! Великий судья, Каин! Мы с ним встретились на далёком острове, на севере, ближе к Камчатке! Его нет на картах, но его можно найти, если пролить кровь на «Зубастом Алтаре»! Я так и сделал! Каин принял меня и поделился со мной силой власти над металлом и своими мегалодонами!
Он схватился за грудь целой рукой, будто пытаясь что-то оттуда вытащить.
— Довольно! — сказал я и…
— Судья совести с тобой поговорил! — прозвучал из-за моей спины другой голос, полный могильного холода. Это был Косаткин, который решил мне подыграть и вжился в роль. — Теперь я — судья закона — буду задавать вопросы! Отвечай, ради кого ты предал закон империи?
— Эм… — Елисей, кажется, не понял.
— Говори! — голос Косаткина прозвучал как гром.
— Ради силы, о судья закона! — Елисей пал ниц. — Только ради силы! Я не участвовал в кознях и служил только Каину! Более ничего! Каюсь, я воровал, но только в детстве! И в искупление помогал старикам и бедным. Никогда не обижал младших учеников и всегда чтил учителей!
— Достаточно, — уже мягче сказал Косаткин. — Теперь время судьи чести, — и посмотрел на Виталия, который просто хлопал глазами.
Елисей же с трудом поднялся обратно на колени. Он посмотрел на Виталия со стыдом.
Виталий нахмурился и принял очень серьёзный вид. — Грешник, м… — он «завис» на несколько секунд. — Зачем ты нападал на людей, которые слабее тебя?
— Ради силы и мести, судья.
— Это было бесчестно.
— Я каюсь, судья, — и поник ещё сильнее. — Я недостоин той силы, которой обладал при жизни.
— Да, — осуждающе покивал Виталий. — Вот. Теперь пусть судья… м… — он посмотрел на меня. Видимо, забыв, какую роль я играл.
— Я — судья совести — выношу тебе приговор! — взял слово я. — Ты сильно прогневал небеса и не видать тебе покоя. Но ты ещё можешь искупить свою вину!
Елисей поднял на меня полный надежды взгляд. — Как⁈
— Сначала ответь на вопрос: что ты усвоил сейчас, грешник⁈
— Усвоил… — он растерянно уставился вперёд. — Что причина всех моих бед — это клятва забрать чью-то жизнь. И это бессмысленно. Потому что чужая смерть не вернёт к жизни того, кто был мне дорог.
— Ты не безнадёжен, грешник Елисей! Поэтому я возвращаю тебя к жизни, чтобы ты искупил каждый из своих грехов! — я подошёл к нему, несмотря на риск.
Он был ослаблен и сбит с толку, но всё ещё опасен.
С предельно торжественным видом я завёл руку ему за ухо и зажал одну из самых уязвимых, но и самых труднодоступных энергетических точек в теле.
Даже несмотря на монашескую подготовку, он моментально вырубился. А затем я закинул
