следуя инструкции министерства, Леонора бросилась к офицеру безопасности, чтобы сообщить установочные данные жениха.
Как выяснилось, возлюбленный — рыцарь без страха и упрека олицетворял собой эталон нордической расы — ни порочащих связей, ни скандальных или уголовных дел ни в прошлом, ни в настоящем; абсолютное отрицание наркотиков, табакокурения и алкоголя; преуспевающий бизнесмен, в Бонне держит фотоателье; вдовец, детей не имеет; увлекается спортивными играми и путешествиями. И контрразведчики дали благословение на брак.
По настоянию Кранца венчание состоялось в венском соборе Святого Стефана.
«Дорогая, ты же помнишь, что именно здесь мы познакомились в сочельник, — лукаво подмигнув невесте, пошутил Фриц. — Неужели ты забыла ту нашу встречу?»
Леонора оценила юмор возлюбленного. Да разве только юмор? Она могла часами рассказывать совершенно незнакомым людям о достоинствах своего суженого: и какой он щедрый, и какой он умный, и какой он заботливый, и какой он темпераментный, и, вообще, какой ОН… Тысячи эпитетов и все в превосходной степени. Словом, муж, отец и любовник в одном лице!
В Вене Кранц предстал перед ней во всём блеске галантного обожателя, одинаково комфортно чувствовавшего себя и в Музее истории искусств, и на гуляниях в честь праздника святого Валентина, где его широте и щедрости могли бы позавидовать арабские шейхи.
ТРУДОВЫЕ БУДНИ
Через некоторое время «Астор» — рабочий псевдоним Кранца, капитана Главного управления разведки, — предложил шефу завербовать Леонору, выдав себя за офицера советской разведки. Свою идею обосновал тем, что в глазах Леоноры великая держава была чем-то более значительным и надежным, нежели ГДР, в отношении статуса и суверенитета которой она отпускала оскорбительные замечания.
Несмотря на этот, казавшийся убедительным довод, генерал Вольф отверг, предложив свой вариант: Кранц откроется Леоноре как офицер австрийской военной разведки, действующий в ФРГ под прикрытием фотографа-предпринимателя.
Как оказалось позже, интуиция не подвела многоопытного «играющего тренера» — генерала Вольфа. Благодаря его предложению в результате операции «НОВОГОДНИЙ ПРИНЦ» удалось не только дезориентировать ищеек из западногерманской контрразведки, направив их в тупиковом (австрийском направлении), но и надолго рассорить две родственные спецслужбы: Федеральное ведомство по охране Конституции ФРГ и контрразведку Австрии.
…Формально вербовка не была проведена — подписку о сотрудничестве у Леоноры не отбирали, ее использовали «втемную», — но в секретных файлах ГУР и КГБ она значилась как источник под псевдонимом «Хельга».
«Астор» объяснил ей, что они вместе будут работать для благой цели — улучшения отношений Австрии с северным соседом, после чего Леонора стала приносить ему секретные документы из министерства иностранных дел.
Полгода всё шло хорошо. «Хельга», будучи женщиной не робкого десятка, хладнокровно набивала свою объемистую сумку километровыми телеграфными лентами и беспрепятственно покидала здание МИД, не подвергаясь досмотру.
«Астор» обрабатывал доставленный материал в своем боннском фотоателье для вывоза его в Вену, а дальше добытая информация попадала к генералу Вольфу и председателю Андропову. Когда же «Хельгу» на три месяца послали в западногерманское посольство в Вашингтоне, ГУР и КГБ получили беспрецедентную возможность быть в курсе германо-американских отношений на высшем уровне.
Но однажды ночью Леонора призналась мужу, что испытывает сильнейшие угрызения совести от одной только мысли, что ей приходится злоупотреблять доверием коллег. А для нее, добропорядочной католички, любое насилие над нравственностью, как и ложь, — это большой грех.
«Хорошо, что она назвала это “злоупотреблением”, а ведь могла выразиться и жестче, употребив слово “предательство”!» — подумал «Астор» и немедленно связался с Центром, испрашивая совета.
Ответ не заставил себя ждать, и вскоре «Астор» и «Хельга», согласно разработанному в ГУР плану, выехали в Вену и уже по традиции посетили собор Святого Стефана. Там в обусловленное время они «случайно» встретили священника, который «невзначай» предложил им исповедаться.
Первой к исповеди, как и планировали в ГУР, священник призвал Леонору. Из исповедальни она вышла с просветленным лицом. Увидев мужа, она бросилась в его объятия и радостно воскликнула: «Как хорошо, Фриц, что ты у меня есть!»
Когда «Астор» оказался глаза в глаза со священником, тот успокоил его, заверив, что «Хельга» проблем ни Центру, ни ему не создаст. Но лишь при одном условии: исповедоваться ей необходимо регулярно и, разумеется, только у него.
С тех пор и до самого своего исчезновения КГБ и ГУР имели в своем распоряжении агентов-священников, которые при необходимости могли оказать психологическую помощь верующим агентам, стоящим на распутье. Но это уже совсем другая история.
АРЕСТ
Когда глубокой ночью у входной двери раздался звонок, Леонора не сразу поняла, в чем дело — у Фрица свои ключи, а гостей они дома никогда не принимали.
Вторгшиеся в квартиру двое сотрудников Федерального ведомства по охране Конституции — две дюжины других окружили дом и перекрыли черный ход, — предъявив свои удостоверения, поинтересовались, дома ли ее муж.
Застигнутая врасплох Леонора, пытаясь взять себя в руки, срывающимся от волнения голосом выдавила из себя:
«Нет, он в деловой поездке, в Вене…»
Сотрудники переглянулись и понимающе заулыбались: где же еще может находиться шпион? Конечно, в Вене — в шпионской столице Западной Европы!
«Как часто ваш муж ездит в Вену?»
«По мере необходимости».
«Вы часто составляете ему компанию?»
«Никогда!»
«Хорошо, фрау Кранц, собирайтесь, вам придется проехать с нами».
Леонора, еще не понимая, что обречена, нахмурив брови, строго сказала:
«Не забывайте, что мне завтра с утра нужно быть на работе…»
«Не беспокойтесь, фрау Кранц, вопрос с вашим руководством уже улажен, оно в курсе, что на работе вас не будет…»
Женщина недоуменно вскинула брови и невпопад сказала:
«А как же мой попугай? Он же умрет с голоду. Я возьму его с собой!»
Контрразведчики переглянулись. Они явно не ожидали такого оборота.
«Нет-нет, фрау Кранц, возьмите только туалетные принадлежности… Все просьбы потом… к следователю, который будет вести ваше дело. Вам доставят всё необходимое, разумеется, в пределах дозволенного, но… после обыска».
Сотрудник подчеркнуто любезно предъявил ордер на арест и обыск.
ПРОЩАЛЬНОЕ ПОСЛАНИЕ
Раздался стук в дверь, и на пороге кабинета возник межведомственный курьер.
— Герр Крейцель, это для вас! — на стол перед следователем лег листок, вырванный из школьной тетради, с двух сторон исписанный бисерными буковками.
— Что это?
— Шеф сказал, что вы разберетесь сами… Распишитесь в получении!
— Спасибо… — следователь поставил закорючку в журнале.
Из первой фразы-обращения к получателю стало ясно: писала Леонора Кранц.
«Судя по тому, что текст исполнен разными почерками, — Крейцель с профессиональной дотошностью стал изучать записку, — можно сделать вывод, что послание составлено не в один присест, а в разное время. Следовательно, и самоубийство совершено не под влиянием импульса и мимолетного душевного смятения,
