сейчас за вами придут. Я не хотел говорить раньше, но… приказано вас отправить за периметр. Сегодня утром в город идёт конвой, и вас отвезут обратно.
Света спросонья не поняла, что её хотят отправить обратно туда, откуда она с таким трудом выбралась.
– Что простите? Куда отправят?
– В мегаполис. Но мой совет. Попроситесь уйти раньше, не доезжая города, – медик говорил твёрдо, но увидев на глазах девушки слёзы, осёкся, – успокойтесь, не плачьте. Ничего поделать нельзя – приказ. Но я приготовил одежду, вещи, еды на первое время. Ну, не плачьте.
Света, не сдерживаясь, ревела. Чтобы не завопить в голос, она прикусила губу до крови, но так и не могла остановиться. Плечи её дрожали, и она зарыдала навзрыд. Всего несколько дней ей пришлось быть одной, идти, бежать, прятаться и когда, казалось, она в безопасности, её опять отправляют туда, где творится хаос.
– Успокойтесь, успокойтесь, – повторял доктор, но Света его не слышала. Только когда что-то острое кольнуло в плечо, она успокоилась.
– Переоденьтесь. Военную форму не предлагаю. Она скоро будет как алое полотнище для разъярённого быка, только гражданское. Но термобельё наденьте форменное. Оно теплее и незаметно под одеждой. Ну, переодевайтесь. Если стесняетесь, я отвернусь, но продолжу говорить. В этом рюкзаке, тоже гражданском, еда на три-четыре дня, вода, кое-какие медикаменты. Всякая мелочь: зажигалка, ложка, кружка, фляжка и гигиенические принадлежности. Если сможете, доберитесь до турбазного комплекса. Они не по пути следования маршрута, придётся пройти десяток километров на запад. Как понимаю, у вас линка нет… Я нарисовал, как туда пройти. И записку написал, где выйти. С лейтенантом я поговорил, он согласился высадить раньше, на перекрёстке, если будет такая возможность… Там, куда придётся идти, много турбаз. Найдите «Восход» и выберите самый дальний домик. Он отапливается дровами. Это даже не домик, а сторожка, наверно, – врач, задумался и тише продолжил, – я там любил отдыхать с семьёй. Эта турбаза моих хороших знакомых. О ней мало кто знает. Она только для своих, была… Переоделись? Вот и хорошо. Ваши вещи я тоже сложил в рюкзак. Так что не волнуйтесь, ничего не пропало.
Для Светы происходящее казалось сном. Всё выглядело словно в тумане. Она не помнила, как в палату вошёл офицер. Они с доктором о чём-то поговорили, потом пошла за офицером. Села в мобиль. Выехали через ворота и долго ехали по припорошённой снегом дороге.
– А ведь скоро Новый год, – отрешённо произнесла Света, смотря через узкую щель зашитого в броню мобиля. Ей казалось, что это всё сон, и она скоро проснётся или у себя в квартире, или на худой конец в больничной палате.
– Сегодня. Кстати, с наступающим! – кто-то бодро ответил, но Света не отреагировала на поздравление.
Ехали долго. Света уже подумала, что сон затягивается и надо просыпаться, как мобиль остановился и дверь открылась.
– Выходите! Леонидыч просил предать записку и на словах: «Берегите себя». И… прощайте, – коротко произнёс молодой офицер, а Света продолжала стоять на заметённой снегом дороге, пока тусклый свет фар не скрылся вдали.
– Нет. Это не сон, – пробормотала Света. Она сжимала в руках листок, вырванный из блокнота. Развернула. При тусклом освещении восходящего солнца, с трудом разбирая слова, она сумела прочитать:
«Света, дочка. Я вколол тебе успокоительное, чтобы ты не наделала глупостей, прости. Действие его закончится примерно тогда, когда доедите до места, где тебе надо будет выйти. Думаю, помнишь, что я тебе говорил. Если не помнишь, в кармане рюкзака блокнот с инструкциями, куда идти и что делать. Расстояние небольшое, к вечеру дойдёшь. Ещё раз. Береги себя».
Света перечитала второй раз записку, достала из кармана рюкзака блокнот, пролистала мелко исписанные страницы и поняла, что не спит. Видимо действие препарата ещё не закончилось, и она не зарыдала от нахлынувшего отчаяния, от безысходности, от жалости к себе, и тем, кто, так же как и она сейчас преодолевает себя, борясь за жизнь. Света стиснула зубы.
– Я дойду, я выживу! И пусть идут они все к чёрту, эти полноправные! Я, что, хуже них? Чем, спрашивается?! – повторяла она, идя по заснеженной дороге. Рисунок в блокноте достаточно точно описал маршрут, и Свете не составляло труда ориентироваться на незнакомой местности. Один раз ей пришлось спрятаться от идущей в сторону города группы людей, но Света уже научена, что лучше не попадаться на глаза незнакомцам.
Идя по петляющей по лесу дороге, Света дошла до перегораживавшего путь странного вида шлагбаума. Она такой только по визору видела. Два вертикальных, выкрашенных в бело-красные полоски массивных столба вкопаны в землю, а перекрывает дорогу вертикальная жердь, с грузом на одном конце. Света сверилась с блокнотом.
– Вроде всё верно. Сюда. Теперь найти самую последнюю турбазу.
Чем дальше, тем снега становилось всё больше. Но этому Света только радовалась, значит, никто по дороге за последние недели не проходил.
– «Восход», – прочитала Света покосившуюся вывеску и выдохнула с облегчением. Уже стемнело, а она только дошла до места, где ей посоветовал укрыться врач. Она сетовала, что не узнала, как его зовут.
– Леонидыч, вроде, – всплыл в памяти момент прощания с офицером.
Света долго мучилась, не зная как открыть дверь небольшого, стоявшего в самой глубине огороженной территории турбазы домика. Она привыкла, что запирающие устройства работают от соприкосновения с ключ-картой или с линком, а на двери висел массивный навесной замок, обмотанный полиэтиленом. Света чуть не зарыдала от бессилья, но, вспомнив, сколько она преодолела, сколько вынесла, чтобы так вот просто сдаться, когда остаётся один лишь шаг. Она и била ногой, и пыталась вырвать душки, и, найдя металлический прут, пыталась сломать ненавистный замок, но ничего не выходило. Она уселась возле двери и закрыла лицо руками. Слёз
