крепче прижав меня к себе. — Сначала убедись, что это безопасно.
По грохоту я поняла, что кто-то вышиб дверь в спальню.
— Сабрина! — Нэйт повернул ручку двери в ванную. — Ты здесь?
— Да.
Я высвободилась из объятий матери, когда Нэйт ворвался в дверь, дерево раскололось от его натиска.
Он бросился ко мне, его лицо было покрыто порезами, а из глубокой раны на шее текла кровь.
— Ты как, всё нормально?
— Со мной всё хоро…
Он остановил меня глубоким поцелуем, проникая прямо мне в душу. Обхватив меня руками, он оторвал меня от пола и крепко сжал, как будто боялся, что я исчезну.
Когда он отстранился, у меня перехватило дыхание, когда он провел руками по всему моему телу.
— Ты не ранена, ничего не болит?
— Нет. Всё норма…
— Он не… — его голос затих, а глаза потемнели.
Я поняла, о чем он спрашивает, поэтому ответила:
— Нет.
Наконец он перевел дыхание и посмотрел мимо меня на мою мать.
— Как вы себя чувствуете?
Она вылезла из ванны.
— Я не знаю, — отозвалась она. Её взгляд заметался, а потом остановился на тени, лежащей поперек дверного проема.
Я проследила за её взглядом, и у меня остановилось сердце. Мой кошмар стоял там, его тёмные волосы были растрепаны, на лице многодневная щетина, и те же поразительные светло-голубые глаза, в которых, однако, скрывалась тьма. Я вцепилась в Нэйта.
— Я же говорил тебе, что Кон — мой друг, — Нэйт провел рукой по моей спине. — Он хороший парень.
Даже Кон удивлённо выгнул бровь, когда Нэйт так запросто назвал его, дав характеристику: «хороший парень».
— Это вы, девушки, устроили тут такой бардак? — поинтересовался вернувшийся в спальню Колум, ирландский босс, указав пальцем на тело Дмитрия.
— Да, — ответила моя мать, которая обрела дар речи. — Я бы сделала это снова, если бы могла.
Колум одобрительно хмыкнул.
— Я нисколько тебя не виню. Он творил отвратительные вещи, как я погляжу.
— Он страдал, но недостаточно, — сталь в голосе матери удивила меня. — Жаль, что мне не дали возможности помучить его подольше.
— Да и мне тоже. Я, как и вы, обещал этому ублюдку мучительную смерть, — пожал плечами Нэйт. — Но раз уж он сдох, то думаю, что переживать не буду.
Мне не хотелось снова смотреть в мёртвые глаза Дмитрия, поэтому я снова обратила своё внимание на Нэйта.
— Ты ранен.
Прижав пальцы к его горлу, я попытался осмотреть рану.
— Всего лишь царапина, пуля мимо пролетела. Хотя кровь течет так по-дурацки, — он убрал мою руку и поцеловал мою ладонь, затем прижал ладони к моим щекам. — Мне очень жаль.
— Это не твоя вина.
— Вина есть. Я должен был догадаться, что это Опал, — проговорил он. Его челюсть сжалась, когда он произнес её имя.
— Ты не мог этого знать. Дэвид проверял её, верно?
— Да. Она так долго жила с нами одной жизнью, что мы решили, что она знает, что бывает за предательство, лучше, чем кто-либо другой, — он прижался своим лбом к моему. — Мне очень жаль.
— Ты здесь. Это всё, что имеет значение, — я поцеловала его, мягко, нежно и медленно. Он ответил, его язык скользнул к моему, когда он крепко прижал меня к себе.
Кон откашлялся.
Нэйт неохотно отстранился и посмотрел на киллера.
— Облом.
Когда туман поцелуев рассеялся, я притянула маму к себе, прижимая её ближе.
— Рад снова видеть тебя, Сабрина, — Кон продолжал говорить ровным голосом, когда обратил своё внимание на меня.
Я не могла ответить ему тем же, поэтому просто промолчала.
Кон, казалось, понял мои чувства и проявил уважение, слегка кивнув мне, прежде чем посмотреть на Нэйта и спросил:
— Мы закончили здесь? — спросил он, при этом почесывая щёку стволом пистолета.
— Мы квиты, — ответил Нэйт и кивнул. — И ты по-прежнему остаешься мёртвым.
— Хорошо. Я бы хотел, чтобы так и осталось. Умер, похоронен, стёрт с лица земли, — проворчал он и сунул пистолет за пояс брюк. — На моём счету сегодня только дюжина трупов. Чего-то маловато для меня.
Нэйт ухмыльнулся:
— У меня их, по меньшей мере, пятнадцать. Наверное, ты теряешь хватку.
— Заткнись на хрен. Я видел, как ты, говнюк, куришь бамбук на травке у меня за спиной.
— Как ты думаешь, почему я тебе позвонил? Мне нужен был живой щит.
Уголки губ Кона дрогнули:
— Я знал, что не должен был отвечать, когда у меня на телефоне определился номер «Нэйт-гадёныш».
— Ерунда, — Нэйт стряхнул кровь с шеи. — Ты умирал от желания действовать. Бьюсь об заклад, ты, козёл, так вёл себя, что Чарли просто пришлось отправить тебя сюда, ведь я тебя по-прежнему возбуждаю, как и раньше.
— Нэйт! — предостережение в голосе Кона остановило бы любого здравомыслящего человека. Только не моего Нэйта.
— Может, прицепишь своей жене на затылок мою фотографию, когда будешь с ней заниматься этим по-собачьи?
Кулак Кона взлетел вверх быстрее, чем это казалось возможным. Голова Нэйта откинулась назад, однако удар был ненамного сильнее тычка. Нэйт потер челюсть.
— Ладно, я был не прав. Ты всё ещё в хорошей форме.
Кон склонил голову в легком полуофициальном поклоне.
Колум подошел к Конраду и сказал:
— Не думал я, что встречу тебя, но если захочешь вернуться, чтобы работать на кого-нибудь…
Кон перебил его, с тихим рыком проговорив:
— Я мертв. Вы вообще меня не видели. Если услышу что-то другое, я вернусь за вами.
Глаза ирландского босса расширились, и он опустил взгляд.
— Тогда не обращай внимания, забудь мои слова.
Нэйт провел меня через спальню в холл, мама последовала за нами. Группа ирландцев стояла снаружи, держа оружие наготове на случай, если кто-нибудь из недобитых русских на полу решит подать признаки жизни.
Все воспоминания о том, что произошло за последние несколько часов, постоянно вставали у меня в голове, некоторые из страхов прорывались наружу, в то время как другие скрылись в глубине подсознания.
— Дмитрий спалил дом.
Нэйт сжал мою талию:
— Да, всё сгорело дотла. И это еще не всё. Питер был ранен в перестрелке в аэропорту.
— С ним всё в порядке?
Кон открыл дверь на лестницу рядом с лифтом. Нэйт втолкнул меня внутрь первой, моя мама вошла за нами.
— Он в операционной. Я не знаю, что с ним.
Мы молча поднялись по лестнице, и когда, наконец, вышли из здания, прохладный ночной воздух стал бальзамом для моих нервов.
Колум приказал своим людям сесть в ожидающие их машины и залечь на дно. Кон отодвинул Нэйта, затем зашагал прочь по улице, свернул в переулок и исчез в темной ночи, не сказав больше ни слова.
— Считай,
